Игрожур. Великий русский роман про игры

– Не напоминай. Будь другом, сделай, чтобы этот – он пошевелил пальцами в сторону Гноя – никогда ничего больше в вашей подтирке не писал. В качестве личного одолжения.

– Буду, это, другом, – ощерился и закивал Игорёк, быстро возвращавшийся в своё нормальное состояние. – Не напишет!

Не жили хорошо, не надо и начинать

Первым, что увидел Гной, проснувшись следующим утром, была записка. Она лежала на диванной подушке рядом с его головой; на бумажке был нарисован усатый смайлик, а также отпечатан силуэт накрашенных губ. Визуальные символы были противоположными по смыслу – ещё пару недель назад Юрик впал бы от такого зрелища в чёткий ступор и, возможно, заплакал бы, но теперь он только обречённо вздохнул. Игорёк явно вернулся в своё обычное демоническое состояние – и, судя по тишине в квартире, опять куда-то исчез.

Оборот записки оказался ещё более неожиданным: там было написано «Гонорар!», нарисован член и красовалась приделанная скрепкой купюра в сто долларов.

Ничего подобного Гной никогда раньше в жизни не видел. От неожиданности из его головы моментально выветрился шок от встречи с игровыми разработчиками, беспокойство о собственном будущем в журналистике, очередное предательство Игорька и горечь по поводу Поплавского, который вчера страшной походкой ушёл в ночь, не сказав с момента выхода из офиса волков ни единого слова. Само осознание обладания сотней долларов не помещалось в его мировосприятии: Юрка Черепанов жил в одном измерении, доллары – в другом (а космический богатырь – вообще в третьем, но сейчас было не до него). «Баксы» были чем-то из мира недоступной, инопланетной роскоши: мерседесов, шампанского, хохочущих проституток… На этом Юриковы представления о роскоши заканчивались. Сто долларов в пересчёте на рубли были суммарно больше, чем он заработал в жизни подарками от бабушки и странными презентами Виктора Сулеймановича, не приуроченными к конкретным датам.

Он схватил купюру, отшвырнул ненужную бумажку с засосами и закружился по комнате в радостном танце, раскидывая старые журналы и обломки дисков. Президент Франклин поощрительно улыбался с сотни жабьими губами.

– Гонорар! Го-но-рар!!! – Гной пробовал сладкое слово на вкус, ставил ударение на разные слоги, пел его на мотив песни из кинофильма про Буратино.

Сидеть дома было невозможно: свалившееся неизвестно откуда (хотя, думал он с усмешкой, вполне известно, откуда!) богатство хотело выплеснуться за пределы Игорьковой норы. Одеваясь, Гной мысленно составил список людей, которые ещё пожалеют, что не разглядели в нём таланта; список, правда, ограничился Лёшей Корявым, Алиной Петрозаводской и носатым брюнетом из «бэхи». Ах да, ещё учительницей русского языка! При мысли об Ольге Олеговне Юрик даже вслух хихикнул. Перед его мысленным взором встала картина: недалёкое будущее. Юрий Череп по прозвищу Объективный неспешно прогуливается по улицам родного города; в одной руке у него пачка долларов, в другой… ну, пусть будет энергетический меч. Под руку его держит вчерашняя секретарша волков, которая… Гной вспомнил, что от волнения и ужаса забыл после вчерашнего конфуза сходить в душ, нагнулся, понюхал себя и поморщился. Сейчас опять было не до душа: мысленный Юрий Объективный переступил через лежащую в канаве и помирающую от старости и тупости русичку; небрежно нокаутировал двух грязных бомжей, в которых угадывались черты Лёши Корявого и носатого брюнета; плюнул в лицо постаревшей и обрюзгшей Алине Петрозаводской, за которой бежал выводок свиноватых детишек с характерными носами…

В себя он пришёл в пункте обмена валют, находившемся в полуподвале соседнего дома. Место выглядело так, словно оттуда сложно было выйти живым; несмотря на мерцание эйфории, Гной за последнее время поневоле научился звериной осторожности. Перед тем как зайти в обменник, он несколько минут покрутился рядом и понаблюдал за посетителями. Беды вроде бы ничто не предвещало, но рекогносцировку пришлось спешно свернуть: из обменника вышел неприятный человек, поманил его пальцем и сказал несколько страшных фраз. Их смысл сводился к следующему: если он, сучонок, работает наводчиком, то пусть пеняет на себя.

– Паспорт, – безразлично сказала подземная женщина из-за зарешёченного окошка, почему-то не особо впечатлившаяся гонорарной купюрой.

Гной почти забыл, что с документами случилась незадача. Он начал было что-то плаксиво объяснять, но подземная женщина утащила доллары к себе в пещеру и безразлично сказала:

– Нет? Ну, нет так нет, – и отсчитала ему почти три тысячи рублей.