Игрушки для императоров 2. Иллюзия выбора

— А я выжила. — Она опустила голову. — Была в школе. Там сработали аварийные гермозатворы, спасли нас. Мы сидели в маленьком душном кабинете трое суток, ничего не зная, не ведая, пока брешь не залатали. Но когда нас выпустили… — Её голос дрогнул. — Лучше бы и я сгорела тогда. Они все погибли! ВСЕ, Хуан! Ты не представляешь, что это такое! — воскликнула она с болью в голосе.

Да, я не представлял. И мне стало стыдно. За ту ненависть, что испытывал и к ней, и к её… Сослуживицам, скажем так. Тем девчонкам в магазине. Они не такие, как Катюша, не все, стоит ввести эту поправку в моё уравнение представления о корпусе, как о целостной системе. Всё совсем не так просто, как казалось вначале, и, тем более, после пятой дорожки.

— Что-нибудь ещё рассказать о себе? — спросила она, приходя в норму.

Я пожал плечами.

— Если хочешь.

Она покрутила головой.

— Не хочу.

— Тогда не надо. Расскажи лучше о корпусе.

— Тоже не могу. Не правомочна.

Mierda! А на что она вообще правомочна?

— Тогда скажи, почему, когда ты врёшь, испытываешь неловкость за зло, которое выпускаешь во внешний мир, а когда убиваешь — нет? — нашёл я другую нестыковку в её философии.

Она улыбнулась, усмехнулась, задумалась.

— Это сложный вопрос, Хуан. Понимаешь, я не убиваю тех, кого не считаю этого достойным. Я не принадлежу к «очистителям» (7), убивать плохих — не моя цель. Просто… Просто…

— Просто ты всё равно судишь их. Сама, как и они. Кто плохой, кто грешник — достоин смерти. Кто нет — в того не стреляешь. Так?

Она вымученно кивнула.

— Знаю, это неправильно. Но посмотри с другой стороны. Эти ребята убили двоих на прошлых ограблениях. И это только те, о которых мы знаем, а копали мы неглубоко. Ты сам видел, как они нажимали на спуск, без сомнений, без страха, без эмоций. Они привыкли убивать, у них нет тормозов. Сколько ещё людей они убьют, прежде чем их поймают?

Да, я не бог, чтобы их судить. Но сужу, выливая это во внешний мир. Это зло, но это зло меньшее.

— «В конце концов, если боги сами не могут справиться со своими обязанностями, кто-то же должен помогать им», — перекривил я известную и весьма спорную цитату.

Она насупилась, но вступать в спор не стала.

— Думай что хочешь. Но когда я вижу подобного им, и мой палец жмет на спуск, я не чувствую ничего, кроме отдачи. Это зло, но это моё зло, и я отвечу за него на следующем витке собственного Круга Жизни.

Повисло молчание. Девочка озадачила меня, и это слабо сказано. Да, вопросов к ней скопилось море, но я банально не знал, с чего начать. Наконец, отчаявшись, задал тот, на который не ждал получить ответа, но тем не менее, получил.

— Как вам вообще удалось спланировать такую операцию? Это же сложно, подгадать столько факторов. Откуда вы знали, когда я пойду в магазин? Откуда знали, что они придут грабить его именно в это время? Откуда ОНИ знали, что в одной из касс есть золото?

Она мило улыбнулась, как улыбаются детям.

— Хуан, ты когда-нибудь видел фокусы? Настоящие, профессиональные?

Я покачал головой. Естественно, видел. И даже участвовал в одном из них, когда был ребёнком. Какая-то чушь с распиливанием, обман зрения, но очень красивый и эффектный обман.

— Когда ты смотришь неискушённым взглядом, — продолжила Маркиза, — кажется, это что-то сложноосуществимое, на грани волшебства. Но когда тебе объясняют детали, показывают подробности действа, ты понимаешь, как это просто. Настолько просто, что и сказать нельзя.

Здесь то же самое. Это просто, очень просто, нужно только знать, что за чем делать. Работа с людьми, дезинформация, обещания, угроза, шантаж, немного золота и два дня на подготовку — вот и весь секрет. Всё остальное спроси у Катарины, только она правомочна объяснять подробности.

Логичное объяснение. Доходчивое. И даже спрашивать что-то у Лока Идальги расхотелось. Действительно, фокусы, блин!

— А ты, как я понимаю, сейчас мой телохранитель?

Она кивнула.

— Пока. Пока там не разобрались со скорой и гвардией. Никто не знает, что может случиться с тобой, я должна быть рядом.

— Ты имеешь в виду месть Кампосов?

Она пожала плечами.

— В том числе. И, пожалуйста, пока наши заняты, не пытайся от меня отделаться? Я не буду тебе мешать, обещаю, а ты не подставляй меня. Договорились?

Я громко вслух фыркнул.

— А с чего ты взяла, что я постараюсь от тебя избавиться?

— Мне так сказали. Ты не любишь ангелов.

Я застыл, открыв рот.

А чего, собственно? Разве она не права? Конечно, права! Не люблю. И то, что лично она вызвала во мне симпатию, какую не смогло уничтожить даже её участие в операции по моему оболваниванию, скорее исключение из закономерности. Ту же Катюшу я с удовольствием удавлю.

Да, удавлю, несмотря на то, что она права. Даже так, вопреки этому! Вся сегодняшняя акция всего лишь толчок, пояснение, реализация предупреждения того, о чём она говорила возле памятника три дня назад. Топорное предупреждение, слишком явное, но оттого слишком действенное.