Игрушки дома Баллантайн

– Если б я мог, я сделал бы все за тебя. Но такой силы, какой обладаешь ты, нет ни у кого, – тихо говорит он. – Только ты сумеешь засунуть чудовище туда, откуда оно выползло. В глубину. Я готов отправиться туда сам, если это увеличит наши шансы.

Ева всхлипывает, проводит ладонью по щеке Этьена. Синие глаза вудупанка смотрят спокойно и уверенно.

– У нас все получится. И мы уцелеем, мисс Фланнаган. Только расскажи, что нужно сделать.

– Этьен, я хочу тебе сказать…

– Потом, Ева. Давай сперва дело. Алану скоро возвращаться на борт, он должен знать, к чему готовиться. Да и нам надо покинуть этот дом.

Девушка понуро кивает, опускает руки. Подходит к столу, садится напротив Брендона.

– Если просто создать огромного голема, он будет непрочным. Ему нужно живое сердце внутри, – начинает объяснять Эвелин. – Тогда он устоит. Живой организм держит удар и действует куда лучше чучела. Сердцем голема должен стать посредник между живым миром и миром мертвых.

Она умолкает и опускает глаза.

«Я понял, родная, – улыбается Брендон. – Да, я готов».

– Это еще не все. Для того, чтобы управлять големом удаленно, нужен еще один человек. Подобие куклы вуду. Он примет на себя основной удар Анве. Будет чувствовать все то, что чувствовал бы голем, окажись он живым.

– Я? – оборачивается Этьен.

– Нет. Это буду я, – отрезает Ева. – Ты не продержишься против моего хозяина и минуты. Алан, теперь ты. Твоя задача – нанести удар, как только Анве будет уязвим. Я не знаю, хватит ли у меня сил сделать это, но как только представится шанс – бей. Сколько взрывчатки на борту «Мнемозины»?

– Достаточно для того, чтобы пустить на дно имперский морской флот, – безжизненно отвечает Алан. – Ева, ты понимаешь, что после взрыва…

– Заткнись, – перебивает его сестра. – Здесь все всё понимают, и не надо лишний раз…

В дверь негромко стучат, и голос Фредерика вежливо окликает:

– Господин Легран, мистер Фланнаган, нам пора уходить. Простите, что напоминаю.

– Да, мы идем, – отвечает Этьен и поворачивается к Еве. – А моя роль какова?

Не говоря ни слова, девушка выходит за дверь. Отец с братом следуют за ней. Проходя мимо Этьена, Алан невесело усмехается и хлопает его по плечу.

– А вам, мистер Легран, видимо, придется свечку держать.

На крыльце Этьен сухо прощается с отчимом, обнимает мать и Агнесс, благодарит хозяев дома за гостеприимство.

– Я закончу дела с мистером Фланнаганом и догоню вас, – обещает он. – Это не займет много времени. Спасибо за мотоцикл, Агнесс.

Несколько минут – и на дорожке перед опустевшим особняком на Лайон-стрит остаются Этьен и Фланнаганы.

– Мне пора возвращаться, – виновато говорит Алан и умолкает.

Ева и Брендон обнимают его. Сестра целует его в щеки и в нос, отец жмет руку.

«Я тобой горжусь, парень. У меня лучшие в мире дети. Когда все закончится, разыщи маму и малышей и позаботься о них. И передавай мое почтение Маргарет. Не тяните со свадьбой», – плавно жестикулирует Брендон.

– Есть, сэр! – звонко кричит Алан, отдает честь и со всех ног бежит прочь.

Ева медленно уходит вверх по пустынной улице. Брендон и Этьен догоняют ее.

– Папа, – окликает девушка. – Мы должны вернуться туда, где все началось. В особняк Баллантайнов. Ты готов?

«Да», – твердо отвечает он.

Эвелин перехватывает вопросительный взгляд Этьена и коротко говорит:

– Позже. Я все тебе скажу. Мотоцикл возьми.

Он возвращается к дому, забирает припаркованный у ворот мотоцикл и тяжело толкает его в гору. Брендон дожидается его, помогает. Этьен поглядывает на свежее пятно ржавчины на рубахе отца Эвелин, хмурится.

– Мистер Фланнаган, это давно появилось?

Брендон на секунду оставляет тяжелую машину, разводит руками.

«Вчера».

– У вас какой сплав стоит? Он же не должен ржаветь.

«Я не знаю, Этьен. Чтобы сказать точно, надо отмотать больше ста лет назад. Ты не беспокойся, оно не болит».

«Что-то странное происходит, – думает Этьен. – Необъяснимо, но я чувствую взаимосвязь между смертью Элизабет и малышей – и этой странной ржавчиной».

Старинный особняк Баллантайнов встречает их выбитыми стеклами и потемневшими от времени каменными стенами. На воротах изящного чугунного литья висит тяжелый замок. Ева трогает его, обводит пальцем отверстие замочной скважины, поворачивается к мужчинам.

– Через ограду полезем или мне его ломать?

– Глупый вопрос, – бурчит под нос Этьен.

Эвелин присаживается на корточки и еле слышно издает свистяще-цокающий звук. Берет замок в руку, тянет на себя. Щелчок – и массивная дужка переломлена пополам. Девушка толкает ворота, они открываются с глухим скрежетом.

– Заходите.

Дверь заперта, и в дом Этьен, Брендон и Ева проникают через окно. Подгнившие половицы опасно прогибаются и скрипят под ногами, со стен свисают обрывки когда-то дорогих обоев. Пахнет сыростью. Дом пуст. Все, что можно было вынести или сломать, – вынесено и сломано. Брендон проходит по коридорам, вспоминая расположение комнат, касается механическими пальцами ветшающих, рассохшихся дверей.

– Папа? – окликает его Эвелин.

«Я пройдусь по дому, родная. Мне это очень нужно. Я недолго».