Игры фавна

— Но разве тебе не помог добрый волшебник?

— Не знаю.

— Ну, мне на четверть тебя жалко, так что постараюсь помочь сама. Подброшу тебя до твоего дерева.

— Это не обязательно.

Однако она уже просунула руки под его локти и буквально подбросила фавна вверх. Секунду спустя он уже летел над деревьями; внизу мелькнула щель Провала. Вообще-то демонесса действительно помогла, иначе ему пришлось бы снова ломать голову над тем, как пересечь Провал. А возвратиться к сандаловому дереву требовалось вовремя, потому что Леспок понятия не имел, сколько уже прошло дней с его ухода. Не было смысла терять два дерева вместо одного.

Она опустила его на поляне между деревьями, где раньше он не раз праздновал с нимфами.

— Пока, — попрощалась Метрия и растаяла.

— Подожди! — крикнул он.

Она вновь материализовалась перед ним.

— Акоп?

— Я повстречал твоего сына Хаоса. Его талант — делать предметы прозрачными.

— Но у меня нет сына с таким именем.

— Ещё нет. Но, думаю, скоро появится. Ты вызывала аистов в последнее время?

Она посчитала на пальцах: — Семьсот пятьдесят раз за один только последний год.

— Один из сигналов дошёл.

— Отлично, — польщённо сказала демонесса и вновь истаяла в воздухе.

«Это было мило с её стороны — подкинуть тебя до дома, — заметила Ромашка. — Наличие части души совершенно преобразило её. Как и меня.»

Леспок подбежал к своему дереву. С ним всё было в порядке; заклинание сохранило его. Фавн обнял ствол, затем подумал, что надо бы заняться и обязанностями, пусть даже не слишком приятными.

«Ты куда?» — поинтересовалась кобылка.

— Сказать галошечному дереву, что не справился с задачей. Ужасно трудно будет это сделать, но всё же лучше, чем дать ему зачахнуть, не зная, что я хотя бы пытался помочь.

«Ты такой хороший.»

— Нет. Я неудачник.

Галошечное дерево, благодаря заклинанию, тоже за время его отсутствия не пострадало. Но Леспок знал: стоит прозвучать плохой новости, и всё изменится к худшему. Поэтому медлил, стыдясь выдавить из себя жестокие слова.

Ромашка подошла к дереву.

«Мне нравятся твои галоши», — сказала она.

И тут произошло нечто странное. Сквозь крону прошёл радужный трепет, сменившийся изображением утренней лесной поляны. По краям росли прелестные цветы, а в центре фонтанчиком бил ключ, благодаря которому образовался пруд. Миловидная темноволосая нимфа сидела на берегу — на плите песчаника, — греясь в солнечных лучах и расчёсываясь хрустальным гребнем.

За её спиной появилась фигура. Это был мужчина, нет, фавн. Он прикрыл ладонями глаза нимфы, потом наклонился и поцеловал её в губы.

Затем вытащил свирель и стал наигрывать весёлые мелодии; по сценке пронеслись маленькие чёрные значки нот. Некоторые из них побелели и превратились в аистов. Фавн продолжал играть и танцевать одновременно. Через мгновение к танцу присоединилась и нимфа. Парочка пустилась в пляс по поляне, вскидывая ноги в такт музыке в притворных догонялках. Но его танец оказался быстрее, чем её, и вскоре нимфа попалась в его объятия. Свирель смолкла; двое на поляне с радостью предались празднованию.

Потом они позавтракали приготовленной ею едой: травяной чай с лимоном, овсяные лепёшки, разнообразные козьи сырки. Фавн дразняще предложил конские каштаны, но, распробовав первый, она отказалась. К камню подлетели колибри и уселись не только на его поверхность, но и на плечи парочки. Птицы были разноцветными и сверкали, подобно драгоценным камням: топазам, рубинам, опалам и ляпис лазуриту.

Внезапно Леспок узнал в фавна на картинке себя, а в нимфе — Ромашку в человеческом облике. Но что они делали в созданной кроной галошечного дерева иллюзии?

Он пытался найти в этом хоть какой-то смысл. Всё началось, стоило Ромашке приблизиться к дереву. Сценка показывала их двоих. Влюблённых друг в друга. Это было… как будто дерево непонятным образом увидело или угадало тайные мечты Ромашки и отобразило их. Мечты ночной кобылки.

Его охватило восхитительное подозрение. Порывшись в заплечной суме, Леспок вытащил милый рог и дунул в него. Когда он проделал это, порыв ветра опустил перед ним бумажку, исписанную корявым почерком. Должно быть, бумажку втянуло внутрь рога, и она находилась там всё время путешествия. Мог ли это быть потерянный список доброго волшебника?

Нет, это оказалась другая записка. Изящным королевским почерком на ней было выведено всего одно слово: Ромашка.

Неожиданно фавну вспомнилось непонятное поведение принцессы День на Торе: узнав что-то важное, она никому не раскрыла тайны. Поговорила с Яне, обняла и поцеловала Леспока так, словно уже сделала ему одолжение. Но не сказала, какое именно. Вероятно, в процессе объятий девушка тайком вложила записку в суму. Ответ на вопрос о том, какое именно существо ему нужно.