Игры фавна

— Ну, конечно. Я могу становиться человеком, змеем или кем угодно другим по отцовской линии.

— Это не считается, — расстроенно вздохнул кентавр. — Магический талант проявляется немного иначе. Твоя магия может затрагивать другие объекты?

— Я не знаю.

Кентавр снова замолчал. Леспок заметил, что песка наверху осталось совсем чуть-чуть. К сожалению, он пока тоже не понял, в чём может быть талант демонёнка.

— Ты можешь лишать предметы магических свойств?

— Нет.

— А отдавать им магию?

— Да.

Это означало, что кентавр неожиданно оказался очень близко к успеху. Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче больше, чем на метании крестов до этого.

— Ты можешь каким-то образом сделать из обыкновенного предмета магический?

— Да.

— Как, например, взять свечку и заставить её гореть так, чтобы вместо воска использовалась магия?

— Да! Именно! Это я запросто!

На лице Контраста удивление сменилось облегчением. Леспок осознал, что тот просто говорил от отчаяния наугад и вдруг попал в точку.

Однако теперь вновь подошёл черёд фавна. Кентавр какое-то время задумчиво прохаживался среди статуй, затем указал на мальчика с рыбьим хвостом.

— Этот.

Неожиданно с неба послышались странные звуки. Все трое задрали головы.

— О, нет! — воскликнула Ромашка. — Возвращаются драконы.

— Драконы? — переспросил Контраст. — Кто это их расшевелил?

— Боюсь, что мы, — сокрушённо признался Леспок. — Когда направлялись к территориям огров.

— Ну, тогда вы от них и избавляйтесь.

Леспок кое-что придумал.

— Ромашка, ты можешь принять свою обычную форму и поселить в их головах конкретную мысль?

— Да. Но какая мысль способна отвлечь от нас их внимание?

— Может, дать им призрачную жертву, за которой можно погнаться. Например, дикого гуся. Драконам нравится гусятина.

— Потому что они не любят, когда те их щиплют, — согласилась Ромашка. — И норовят расправиться с ними в первую очередь. Личные счёты. Сейчас посмотрю, что я могу сделать.

Она увеличилась, теряя плотность и наполняясь туманом.

Драконы переформировали строй — они готовились к обстрелу — и вдруг заколебались… и стремительно полетели прочь. Ромашка послала им образ пронёсшегося мимо строя дикого гуся.

Вскоре Ромашка вернулась на место, вновь принимая маленький человеческий облик.

— Это задержит их ненадолго, но лучше бы нам поторопиться. В следующий раз они уже не купятся на обман.

Леспок приблизился к указанной Контрастом фигуре, и Ромашка начала отсчёт.

— Кто ты и от кого произошёл?

— Я Найджел, сын принца нагов Налдо и морской русалки Мелы.

— Твои родители мне не знакомы. Что они собой представляют?

— Мой отец — принц народа, который может изменять свою форму от змея до человека и обратно. Моя мать — наполовину человек-наполовину рыба. Она похожа на обычных русалок, но у неё больше преимуществ спереди, а ещё она может превращать хвост в ноги и передвигаться по суше. Однажды ей посоветовали прикрыться, и она отправилась к дереву нижнего белья, где сорвала трусики и свела с ума каждого мужчину в округе.

— А, о ней я слышал. Слухи проникли даже в наше захолустье. Итак, твой талант имеет отношение к видоизменениям твоих родителей?

— Нет.

— Это пустячный талант наподобие пятна на стене?

— Нет.

Леспок начал понимать, каким образом разузнать о талантах здешних обитателей получше. Народец лимба знал, каких талантов у них точно нет, поэтому кое-что можно было достаточно быстро исключить.

— Это талант класса Волшебника?

— Нет.

— Следовательно, это средний талант.

— Я не знаю.

А-га.

— Он имеет отношение к тебе лично?

— Нет.

— А к посторонним предметам?

— Нет.

— А к окружающим тебя существам?

— Не знаю.

Леспок сделал паузу.

— А к чему-нибудь ещё, кроме окружающих тебя существ?

— Нет.

Техника себя оправдывала. Но песок в часах неумолимо подходил к концу. Талант надо было определить быстро.

— Он затрагивает других людей?

— Я не знаю.

— Он меняет их настроение?

— Нет.

— А внешность?

Найджел заколебался: — Не уверен.

А вот это уже было интересно. Ответ его порадовал, вот только песок теперь дозволял задать от силы пару-тройку вопросов.

— Он меняет их природу?

— Да.

— Может их исцелять?

— Нет.

— Вредить им?

— Может быть.

Последняя крохотная горсточка песка. У него оставался всего один шанс. Что может изменить внешность и, быть может, навредить? Следующий вопрос являлся слепой догадкой: — Он может менять их возраст?

— Да! Я могу омолаживать окружающих.

Вот и всё. Песок кончился, а его догадка оказалась верной.

— Эй, ты сжульничал! — запротестовал Контраст, поднося к глазам часы.

— О чём ты?

— Ты получил лишнюю минуту.

Леспок посмотрел на дно склянки, где теперь отображалась цифра 4. Четыре минуты. Как это могло случиться?

Ответ нашёлся у Ромашки.

— Мы немного прошли на запад — соответственно, постарели. И мы, и песочные часы. Они даже малость подросли.

Кентавр кивнул: — Верно. Ну, ладно. Может, мне они тоже насчитывали лишние минуты. Пусть так.