Игры маньяков (СИ)

- Я расскажу вам историю о Рубене Израильянце, - тихо сказал Никольский, жуя мясо. - лет десять назад он на короткое время прилетел в Россию, чтобы быстро сделать дело и не оставлять следов. Тогда я увидел интересный пример того, как он работает. Это был один из заказов армянской мафии в Америке, но специфика была в том, что это была чисто армянская разборка. Рубен, разумеется, принял меры предосторожности. Я был в Москве по другому делу, но к тому времени уже достаточно насмотрелся на работы Рубена, чтобы отличить их от всех остальных.

Смирин внимательно слушал Сергея.

- Знаете, в культурном отношении армяне очень преданы своей семье. Они любящие и преданные своим детям, тетям и дядям, преданные идее семьи. Это справедливо для всех слоев общества. Замечательная социальная характеристика, которой могла бы гордиться любая культура. Но Армения - это культура крайностей, и это безусловно достойное качество имеет извращенный недостаток в криминальном мире как Армении так и Кавказа в целом. Когда преступное предприятие требует насилия, все понимают, что причинить вред семье человека-значит причинить ему боль самым глубоким образом. Так это делается с отвратительной регулярностью и предсказуемостью.

Никольский съел еще немного копченого мяса, задумчиво глядя во двор и опираясь на руки. Он продолжал:

- Жена врага убита. Его сестры, братья, дети-идеальные мишени. Часто происходит ужасные издевательства, и иногда жертва вынуждена наблюдать за всем происходящим. Знаете, в советское время была негласная инструкция у милиции - если зафиксированы какие-то издевательства над трупом, над гениталиями - ищите армянский след. Не слышали? Ну вот. Это духовно порочная вещь, предназначенная уничтожить человека внутри человека, его сердце сердец. Недостаточно просто убить его тело. Нет, они хотят разорвать и его душу. И если они найдут способ наказать его после смерти, они пошлют кого-нибудь, как говорится, прямо в адский огонь, чтобы сделать работу.

Это интересно для меня, это использование семейной преданности. Одно дает силу другому, странным образом становится смыслом его существования. Вы просто удивляетесь, почему одно никогда не смягчает другое. Почему исполнители никогда не видят лиц своих жен, детей, братьев и сестер на лицах людей, которых они калечат? Почему это не останавливает их грубую руку или... - Он пожал плечами и отпил из бутылки. - Но ведь это действительно человеческая ирония, не так ли? Возможно, в этих случаях есть своеобразный армянский поворот, но они, конечно, не одиноки в своем отсутствии морального воображения. Рубен кавказец, и его тактика всегда была одинаковой.

Бритоголовый повар вплыл в комнату, чтобы проверить, не нужно ли им еще пива. Пустые бутылки был собраны, и появились новые, холодные, запотевшие, из которых торчал свежий ломтик лайма. Никольский продолжал:

- Так вот, именно в этой среде Рубен Израильянц достиг зрелости в искусстве похищения, а затем превзошел своих учителей и стал мастером своего рода в похищениях.

Он выжал лайм в пиво, почти не желая возвращаться к обещанной истории о Израильянце.

-У этого человека-его звали Александр Оганесян - было двое детей, - продолжал он, глядя вслед парню, которая вышел из комнаты, - оба моложе двенадцати лет, сын и дочь. Александр обожал их со всей нежностью. - Он покачал головой. - Так или иначе, как-то раз боевики Рубена похитили Александра на улице и отвезли в один из бункеров Израильянца. Там его привязали к креслу и заставили смотреть, как его жену и детей... расчленяют бензопилой... их части тела... перемешивают, собирают в дикие и сюрреалистические воссоздания, словно ужасный конструктор.

Он помолчал. - Я был там позже. Я видел это,-он указал двумя пальцами на свои глаза, - своими собственными глазами. Невероятно.

Снова возникла пауза.

- Ты никогда не видишь всего. Способность человеческого ума к скотству безгранична. Ты никогда не видишь всего. Всегда есть что-то еще более невообразимое, что ждет вас. Просто ждать.

В ту ночь Александр получил свободу, ему позволили жить, как он мог, с этими безумными образами. Это была типичная месть Рубена.

Они закончили есть и сидели, потягивая пиво. Никольский посмотрел в сторону кухни.

- Пошли, - сказал он, беря пиво. Борис поднялся с ним по каменной лестнице на балкон и прошел в кабинет. Они вернулись на прежнее место, и Никольский продолжил свой рассказ.

- Примерно через год этот человек покончил с собой. Я не знаю, как он продержался так долго.

Борис сидел молча, потрясенный. Он слышал музыку во дворе внизу, резкие и легкие волнв звука в воздухе, который плыл к ним.

- Что же он такого сделал? - наконец спросил Борис. Наказание, как называл его Никольский, должно было быть спровоцировано чем-то ужасным.

- Он был одним из моих агентов, - сказал Никольский. - Я готовил его некоторое время для внедрения в группировку Рубена. Он был простой человек, бывший офицер разведки. Необыкновенно одаренный человек. И это не противоречие. Обычные люди способны на невероятные подвиги. В этом есть что-то трансцендентное.