Игры Огня

Игорь отвернулся к стене и провел пальцем по мелкой трещине на масляной краске. Послезавтра они увидят своих жертв, послезавтра… Возможно, там будет и Ирина. Возможно… Хоть в последний раз увидеться, если не объяснить, так хоть сохранить в сердце образ. Анатолий похлопал его по плечу, мол, держись.

Игорь держался. Не опускал руки. Хотя отчаяние добавило несколько седых волосков в его рыжей шевелюре.

Последний ужин

Пробуждение с похмелья, когда всё тело болит, а каждое движение отзывается в голове ударом погребального набата, ничто, по сравнению с тем состоянием, которое испытал Игорь, когда осознал, что живой. Это пробуждение прошло без работы бионодов, и каждая клеточка вопила от боли, кричала не хуже оголтелых болельщиков Игр. Он боялся открывать глаза, чтобы не обнаружить, что ослеп.

Спина упирается во что-то мягкое, задница также утопает в чем-то ласково-облегающем. Ноги свешиваются, а руки лежат на… на… на подлокотниках? Слово вспомнилось с трудом, вызвав ещё один приступ боли. Кресло? Похоже на то…

— Ай, блин!

Словно пчела впилась в руку, и ладонь непроизвольно отдернулась от источника боли. Дернулась? Уже хорошо, значит, чувствительность не пропала. Теперь пошевелить пальцами на ногах. Вроде бы шевелятся. Хотя, пока не увидишь, то не поймешь. Говорят, что инвалиды чувствуют свои утраченные конечности, могут шевелить пальцами и сгибать в сочленениях.

В самом деле, это была пчела или..? Ранка саднила, но из тела уходила боль. Чуть прояснилось в голове, прекратился бой колоколов, остался лишь далекий перезвон благовеста. Кричащие клеточки успокаивались, как младенцы, которым сунули бутылочку с молоком. Что это за чудо-лекарство? Посмотреть бы, но пока лучше продолжать делать вид, что в беспамятстве.

Вокруг тепло, не тот лютый холод, который сковывал на льдине, а приятная комнатная температура. В воздухе вкусно пахнет мятой и… чем-то цитрусовым, отчего выделяется слюна.

Попробовать сглотнуть! Получилось. Теперь продолжить успешное начинание и провести языком по… Блин! Трех зубов с правой стороны не хватает. Дырки не кровоточат, но всё равно нижняя челюсть отзывается болью при надавливании.

О как! Оказывается, тут музыка играет. Что-то спокойно-мелодичное, с армянским дудуком. Ага, значит, слух тоже на месте. Игорь рискнул пойти дальше и открыть глаза. Однако прикипевший гной не дал этого сделать, пришлось тереть веки пальцами и пытаться снова. На этот раз получилось и начала вырисовываться картинка. Да, уже не притворишься, что в беспамятстве, но вроде бы и опасности нет.

В большое окно проникали лучи солнца и освещали уютную гостиную. Возле небольшого камина, в котором огонь весело пожирал свою пищу, в кадке плавно изгибалась пальма высотой с человеческий рост, от неё-то и лилась мелодия. Светло-бежевые стены, над мощными книжными шкафами, увешаны картинами писателей и незнакомых людей. Самая большая картина располагалась как раз над камином. На фоне белой питерской ночи Александр Сергеевич Пушкин прислонился к уличному фонарю и скрестил руки на груди. Смотрит вдаль и, судя по задумчивому лицу, сочиняет одно из своих великих произведений.

— Ай да Пушкин, ай да сукин сын! — раздался рядом знакомый голос, и у Игоря защемило в груди.

Он повернулся к Анатолию и уставился на того, силясь понять — это Боец или снова шутки наноидов? Друг утопал в старинном кожаном кресле и тоже осматривался по сторонам. За время, прошедшее со второго соревнования, Анатолий похудел и осунулся. Оно и понятно — хроносалютема у него нет, а на подножном корме далеко не уедешь.

— Здорово, братуха! Рад тебя видеть! — прогундосил Игорь.

Нос не успел зажить. Чуть скосив глаза, Фара разглядел белую нашлепку на покосившемся влево «румпеле». Кожу на боку стянула запекшаяся корка, она нестерпимо чесалась и зудела. Такой же зуд вызывала рана на бедре. Да, бионоды великая вещь, если залечивали такие раны, жаль, что их не было сейчас. Игорь обратил внимание на то, что до сих пор находится в хоккейной форме. А вот коньков уже не было. Растаяли?

— Да-а, не хило тебя покоцали! — присвистнул Анатолий.

— Без тебя хреново было. Дрианну убили…

Игорь пытался сказать твердо, но голос сорвался. Лицо Анатолия затуманилось, улыбка сползла с губ.

— Это за то, что она нас предупредила?

— Не только!

Ребята вздрогнули, так неожиданно раздался третий голос. От черных бархатных портьер отделился человек, лицо которого они узнали без промедления. Человек невысокого роста, в черном траурном костюме и начищенных до блеска ботинках. Узел синего галстука безупречен, о стрелки брюк можно порезаться, воротничок рубашки казался сделанным из белоснежного пластика. Так мог выглядеть преуспевающий бизнесмен или же мафиози из гангстерских кинофильмов.

— Великий Григ? Так вот ты какой, северный олень, — прищурился Анатолий.