— Можно Григорий Александрович. Не нужно этого пафосного прозвища, мы с вами не в фэнтезийном романе. Для гозоров и умстеров — да, Великий Григ. Пусть так и называют, а с вами мы давно знакомы, потому можем себе позволить небольшую фамильярность, — этим голосом он недавно отправлял на смерть участников, а теперь заставлял звучать его медово-сладко.
Мед медом, но холодные черные глаза выдавали его намерения с головой. Такой же взгляд у него был тогда, в лаборатории, когда он стискивал древко швабры и желваки ходили ходуном.
И он находился рядом с Ириной на фотографии…
— Как ты оказался здесь и сумел так подняться? — спросил Игорь у Григория Александровича, а по совместительству предводителя годов.
— Слышь, Игоряха, а ты чё, в курсах кто этот перец?
Игорь склонил голову, как пес, который слушает говорящего хозяина.
— Григорий Саныч, может, ты тоже вернешь ему воспоминания? Ну, чтобы Тоха тоже отдуплял, о чем тереть будем.
Тонкие губы дрогнули, шрамик на подбородке покраснел. Великий Григ прошелся до поющей пальмы и погладил её длинные узкие листья. Деревце перестало изгибаться и замерло, как и положено комнатной драцене. Музыка стихла.
Пальцы предводителя годов пробежали по хроносалютему, и Анатолий вздрогнул, когда ощутил на затылке прикосновение холодных щупалец. Игорь терпеливо ждал и наблюдал, как седовласый мужчина пошевелил кочережкой в камине. От зрелища черных червей, заползающих в череп Анатолия, Фару замутило, поэтому лучше переключить внимание на что-нибудь другое.
— Ох, и ни хрена себе, — вырвалось у Анатолия, когда он тоже вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел человека со шрамом на подбородке.
Воспоминания пришли в полном объеме. Мелькания лиц, оскалов, криков вспыхнули ярким взрывом.
— Братан, а у тебя полоска пропала, — сказал Игорь, когда понял, что его беспокоит.
— Да? Слышь, у тебя тоже. А… — Анатолий скосил глаза в правый нижний угол. — И табличка пропала.
— Вам интересны ваши характеристики? Что же, вы не плохо развились, посмотрите на текст.
Правитель земли нажал на кнопки хроносалютема и перед ребятами возникли текстовые сообщения.
Здоровье Игорь Теплов 43 %
Выносливость — 32
Ловкость — 45
Скорость — 52
Интеллект — 21
Сила — 48
Выплыло ещё одно сообщение:
Структура здоровья:
Зрение — 1 D
Слух — 22 дБ
Вкус — 67 %
Обоняние — 79 %
Осязание — 89 %
Вестибулярный аппарат — 55 %
Следом табличка шла с зеленым оттенком:
Внутренняя составляющая духовной силы:
Жизненная энергия — 65 %
Сила воли — 72 %
Психическая энергия — 57 %
Самоконтроль — 82 %
Приобретенные навыки: меткость, скорострельность, хоккеист-любитель, убийца-специалист.
Так же таблички возникли перед Анатолием.
Здоровье Анатолий Бойцов 57 %
Выносливость — 36
Ловкость — 41
Скорость — 50
Интеллект — 27
Сила — 52
Следом табличка серого цвета:
Структура здоровья:
Зрение — 1 D
Слух — 20 дБ
Вкус — 65 %
Обоняние — 69 %
Осязание — 74 %
Вестибулярный аппарат — 53 %
И завершала зеленая:
Внутренняя составляющая духовной силы:
Жизненная энергия — 75 %
Сила воли — 83 %
Психическая энергия — 54 %
Самоконтроль — 78 %
Приобретенные навыки: меткость, скорострельность, хоккеист-любитель, убийца-любитель.
— Неплохие показатели для двух идиотов.
— Слышь, а не пошел бы ты? — предложил Игорь.
— Братан, а ты меня переплюнул, у тебя уровень убийцы выше, — с ноткой ревности сказал Анатолий.
— Хочешь жить — умей убивать, — хмуро ответил Игорь. — А я всего лишь хотел жить.
— Что ж, сброшены маски и пришла пора поговорить, или как вы выражаетесь «перетереть», — губы вновь презрительно скривились. — Как я дожил до этого времени? Отчасти также, как и вы, в холодке.
— Тебя тоже заморозили? — переспросил Игорь. — Тебя-то за что?
Самый главный человек на Земле положил кочережку около камина, выпрямился. Когда он облокотился на каминную полку и скрестил руки на груди, то стал похож на висевшего над ним Пушкина. Вот только взгляд был не задумчив, а яростен и зол. Казалось, что он едва сдерживает себя оттого, чтобы не броситься на сидящих людей.
— Не за что, а во имя чего, — после полуминутной паузы ответил Великий Григ. — Меня заморозили для того, чтобы я смог снова взглянуть вам в глаза, — он запнулся, но нашел в себе силы продолжать. — Это моя прихоть после смерти Ирины.