Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

Агнесса еще долго смотрела вслед удаляющемуся такси, потом трижды перекрестила воздух и, тяжело вздохнув, вернулась в дом.

Торнбери

Людвиг Кронненберг был неплохим парнем. Его немного портили старомодные роговые очки, выглядящие на тонком скуластом лице нелепым архаизмом, памятью о любимой бабушке. Но в остальном швейцарец, уроженец маленького города Тальвиль, был не только первоклассным юристом, но и замечательным собеседником. Правда, это качество ценили лишь его близкие друзья.

Он связался с Софией на следующий день, после ее отъезда из пансиона фрау Агнессы. Женщина сняла номер в гостинице на набережной Лозанны.

Ее желание полететь в Лондон вместе не удивило Людвига, напротив, он был рад компании страдалицы, если судить по голосу. Но он готов был поклясться: стоит глупышке по прошествии времени, необходимого для соблюдения формальностей, осознать, насколько она теперь богата, от грусти и следа не останется. Он-то знает!

Потомственный аристократ, наследник старинного английского рода оставил завещание в пользу никому не известной любовницы. Согласен, наследников по прямой линии у Гая Лэндола не было, старик умер бездетным и неженатым. Но если поискать, то найдутся двоюродные сестры или братья, или, по крайней мере, племянники. Нет, клиент был непреклонен. Он связался с ним три дня назад, позвонив из Франции, что уже удивительно. Уже с полгода, как господин Лэндол добровольно заключил себя в дом скорби, мягко говоря, в пансион для умалишенных, располагающийся на территории закрытой клиники под Лозанной. Но при его последнем звонке определился номер из Эвиана. Клиент устроил себе увеселительный предсмертный вояж? Следом по сети с факсимильной подписью пришло новое завещание, где он назначал наследника. Людвиг Кронненберг смотрел сквозь пальцы на шалости взбодрившихся стариков, почувствовавших прилив крови ниже пояса, оставляющих огромные состояния малайским проституткам. А в данной ситуации повезло русской гражданке, которая, по всей видимости, не осознает счастья, что на нее свалилось.

Спустя две недели, перекинувшись с адвокатом несколькими приветственными словами, новая владелица многомиллионного состояния, поместья Уилл Лодж и еще десятка домов, раскиданных по миру, заснула в самолете, стоило им пристегнуть ремни. Она показалось ему апатичной, вялой особой, индифферентной к происходящему.

«Что, кроме роскошной рыжей гривы и стройных ног, нашел в ней покойный сэр Лэндол? Хотя… На вкус и цвет… Похоже, красавица искренне печалится о кончине клиента. Странно. Разница в возрасте значительная, не позволяющая поверить в искренность чувств. Скорее всего, дамочка неплохая актриса. Хотя мое дело маленькое. Доставить прах покойного, захоронить. В дальнейшем оформить документы наследования. И все. Если новая хозяйка поместья захочет, я останусь в ее распоряжении».

София заснула сразу, стоило стюарду попросить пристегнуть ремни, так и не дослушав мысли притихшего рядом поверенного. Полет из Женевы в Лондон продлится не более двух часов, но, тем не менее, она поддалась желанию отдохнуть. Последнее время София спала не менее двух раз в день.

Вчера утром, перед отлетом, она почувствовала легкое недомогание. Апельсиновый сок за завтраком – единственное, что она могла выпить до того, как началось тошнота.

Умывшись после приступа, София взглянула в зеркало и счастливо улыбнулась:

«Я беременна, это правда».

Не задержавшись в Лондоне, они сразу пересели на скоростной поезд, направляющийся в Мейдстоун, столицу графства. В окне замелькали урбанистические городские пейзажи. После возведения Норманом Фостером пресловутого Огурца, здания страховой компании, лик столицы поступательно менялся. Набережную Темзы затянули здания с зеркальными фасадами, пытающиеся отразить ускользающий облик старины. Все новые тенденции в архитектуре выходили на первый план, затмевая английскую готику, оставив далеко позади георгианский и норманнский стили.

София со вздохом отвернулась от окна. Последний раз она была в Лондоне три года назад на инспекции отеля Лендмарк, жемчужины в коллекции ретро. Уже тогда стало ясно, что менеджмент отеля пошел в угоду новым веяниям, бесцеремонно изменив внешний вид знаменитого патио-холла. Сокровище викторианского стиля потеряло ценность, стало клоном множества других приверженцев стиля фьюжн.

Людвиг Кронненберг, уставший от молчания Софии, начал разговаривать сам с собой.

– Первый раз на моей практике клиент за несколько дней до кончины меняет не только текст завещания, но и место захоронения.