Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

Безусловно, надо было уезжать сразу, когда стало ясно, что номер, который она оплатила на многие годы вперед, занят наглым самозванцем. Каждая минута пребывания в отеле лишь утверждала ее в мысли, что пора покинуть его. Что ее останавливало? Появление замарашки Хелен Гринберг и бывшего жениха было последним предупреждением. Теперь она расплачивается за собственную глупость. Осталась, чтобы выслушать бред обнаглевшего юнца. «Ты можешь купить все, кроме своей молодости и моей любви»… Ха-ха! Это беспокоило ее меньше всего. Стоит им уехать, Кир приползет на брюхе словно нагадивший пес и начнет лизать ей руки. Надо выбраться отсюда, чтобы немедленно заявить в полицию. Ее изуродованное лицо станет причиной пожизненного заключения мерзавцев, устроивших балаган. Извращенцы заплатят ей жизнью! Все до единого сгниют в тюрьме. В первую очередь она отыграется на девице с лицом Мэрилин Монро. Как ей удалось добиться такого удивительного сходства? Пластика? Ничего, скоро она пожалеет о потраченных на скальпель деньгах. Уже завтра ее искусственное личико покроют не менее уродливые шрамы.

Катрина наслаждалась предвкушением мести, которая постигнет одного за другим. Дойдя до мысленного наказания главного преступника, она ясно представила нищего старика колесованным и умоляющим о милосердии. Низ живота невольно налился кровью, подчиняясь грубой фантазии. Женщина почувствовала сексуальное возбуждение.

Высокий блондин из свиты немедленно повернул голову и, жадно втянув ноздрями запах, направился к Катрине.

Не обращая ни на кого внимания, Люксурия смело приподнял ее юбку и, тронув промежность, поднес руку к лицу. Закрыл глаза, наслаждаясь ароматом возбужденной плоти.

– Ты позволишь, господин? – обернулся он к старику на возвышении. И, не дожидаясь разрешения, Страж Похоти подхватил заверещавшую от ужаса женщину на руки и потащил из зала.

– Садо-мазо-мегабум! Поверь, этот опыт станет для тебя неоценимым, так что не в твоих интересах сопротивляться!

Заштопанный рот Катрины скривился в немом крике. Свежая кровь ручьями хлынула из надорванных ран.

Никто из присутствующих людей не осмелился броситься несчастной на помощь.

Все замерли в ожидании, не сводя встревоженных глаз с закрывшего лицо старика.

Придя в себя и вернув человеческий облик, тот опустил руки и оглядел столпившихся вокруг:

– Прошу прощения за непредвиденный срыв.

Итак, что мы видим?

Обвиняемая настолько возжелала возмездия, что не замедлила привлечь нашего самого чувствительного собрата. Он мастер уловок, которыми пользуются женщины для возбуждения угасающего либидо. Любит развлекаться и всегда держит нос по ветру!

– Гай наклонился к Софии. Его ставший вмиг ледяным голос заставил женщину вздрогнуть:

– Мне жаль отвлекать тебя от несбыточных мечтаний но пришло время выступить с защитой.

Женщина побледнела:

– Я не хочу ее защищать. – И, подумав мгновение, закончила фразу:

– И ты иди к черту, лицемер! Я тебе ничего не должна!

Гай удивленно вскинул брови, несколько мгновений разглядывая ее, словно видел впервые.

«Неплохо…».

«Плевать».

«Ты меня удивляешь».

«Странно, что тебя можно еще чем-то удивить».

«Видимо, ты устала».

«Есть немного».

«Позволь пригласить тебя на небольшую прогулку в парк».

«Ты разогнал пауков?»

«Давно».

Кирилл внимательно следил за происходящим. Лицо старика оставалось спокойным, в то время как выражение глаз Софии не позволяло сомневаться: она влюблена.

И не скрывает этого. Если бы не катастрофическая нереальность всего действа, казус можно было бы объяснить стокгольмским синдромом…

– Если защита не желает выступать с речью, то позвольте мне сказать несколько слов… – нерешительно произнес Кирилл.

– Оп-ля! А почему так боязливо? Свидетель, наберитесь смелости! Вы же знаете покинувшую нас Катрину лучше остальных. Пока не вернулся со свежими впечатлениями Люксурия, желтая майка лидера на вас! – поддержал его старик, нехотя отворачиваясь от Софии.

Кирилл, проглотив насмешку, откашлялся и попытался собраться с силами.

Показушный процесс, нелепые правила, вокруг одни идиоты, извращенцы и потерявшая голову женщина, единственная, которую он любил.

– Постараюсь быть кратким.

Сразу скажу: все обвинения против Катрины считаю справедливыми и требующими порицания. Хочу лишь добавить, что чудовищем ее сделал родной отец, который до конца жизни не мог смириться со смертью погибшей во время родов жены. Малышка стала для одного из самых богатых людей Европы единственной отрадой, светочем, ангелом во плоти. Фанатичная любовь отца превратила ее в чудовище… Если уж судим бессердечную Катрину Лешер, так надо судить и ее создателя.