Иисус и победа Бога

Очевидно, что этот отрывок следует интерпретировать в свете предложенной нами парадигмы. Петр только что исповедал Иисуса Мессией, а Иисус ответил ученикам, что его отвергнут и убьют. Затем Иисус предлагает призыв, предупреждение и обетование, в которых имплицитно содержится всякое такое «учение»: ученики должны последовать за ним в его вдвойне рискованной революции, они должны отдать все: ведь вот–вот наступит Царство. Эти слова предполагают, что приход Царства тесно связан с мессианством Иисуса, его предстоящей смертью и путешествием в Иерусалим. Иисус воплотит в себе возвращение из плена, победу над злом и возвращение ГОСПОДА на Сион. Как только мы уяснили этот предложенный мною подход, мы начинаем видеть: с точки зрения Иисуса, именно так должен достигнуть оправдания «Сын Человеческий», который также есть и «Сын Божий». Именно так ГОСПОДЬ вернется на Сион, именно это Он совершит при Своем возвращении. И именно здесь — путь к победе Бога.

5. Вывод

В части III мы рассмотрели цели и верования Иисуса. Пора подвести резюме.

Цель Иисуса строилась на осознании им своего призвания[2282]. Он верил, что Бог Израилев его призвал:

• пробудить обетования о возвращении ГОСПОДА на Сион, а также несколько более таинственные, но важные, предания о возвышении некоего человека до Престола Божьего;

• осуществить эти обетования в своем путешествии в Иерусалим, мессианском акте в Храме и смерти от рук язычников (в надежде на последующее оправдание)

• и тем самым воплотить возвращение ГОСПОДА.

Его намерения, связанные с осуществлением целей на практике, включали: путешествие, приход в Иерусалим, акцию в Храме, Тайную вечерю, гефсиманское борение, отказ защищаться перед властями. Иисус делал это, веря, что он исполняет свои цели.

Верования Иисуса оставались верованиями еврея I века, уповающего на наступление Царства Бога Израилева. Он не предавал еврейское учение. Однако он также верил, что Царство наступает в его служении и через его служение. Его верность израильским идеалам обрела форму критики и обновления изнутри, форму вызова традициям и институтам, чей истинный смысл, думал он (подобно древним пророкам и подобно радикалам своего времени), был глубоко искажен и извращен. Его верность обрела также форму новых предложений. Эти предложения были не просто идеями реформатора. Они предполагали нечто гораздо большее — исполнение, завершение, осуществление.

Верования Иисуса можно представить в категориях трех наиболее фундаментальных еврейских верований[2283].

• Монотеизм. Иисус верил: есть единый Бог–Творец, избравший Израиль, обещавший быть со Своим народом и вести его к своему предназначению, к новому исходу. Иисус верил: Бог присутствует с людьми, руководит ими, спасает их через Храм, Тору, Премудрость, Слово и Дух. Иисус был еврейским монотеистом I века.

• Избрание. Иисус верил: Израиль — богоизбранный народ, призванный быть светом миру и реализовать свое призвание через страдание. Иисус не оставлял своей веры в особое призвание Израиля, хотя и обличал расхожие понимания этого призвания.

• Эсхатология. Иисус верил: грядет Царство Бога Израилева, которое принесет с собой подлинное возвращение из плена, окончательную победу над злом и возвращение ГОСПОДА на Сион. Он не только разделял эту еврейскую надежду, но и сделал ее тематической для своего собственного служения.

Чем отличается вера Иисуса от веры тысяч его еврейских современников? Иисус верил: все это исполняется в нем и через него. Его конкретной задачей было предложить символическую шифровку (или дешифровку?) этого богословия и чаяния в категориях его собственных жизни и служения. Слова, которые он произнес, как Мессия, в ту ночь, в которую был предан, пророчески звучат как слова Бога Израилева об Иисусе.

Это сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение.

Это сын Мой возлюбленный, его слушайте.

Это тело Мое, которое за вас предается[2284].

Разговор о «призвании» Иисуса требует отказа от некоторых традиционных представлений о евангельской христологии. Иисус не имел такого «сверхъестественного» знания о своей связи с Богом, какое часто предполагали у него сторонники «высокой» христологии, мыслившие в категориях деизма XVIII века, где о «божественности» Иисуса можно было говорить лишь в рамках одной из форм докетизма. Иными словами, Иисус не «знал, что он — Бог» в том же смысле, в котором человек знает, что он мужчина или женщина, что он хочет есть или хочет пить или что час назад он ел апельсин. Его «знание» было более рискованного, но, возможно, более значительного плана: подобно знанию, что тебя любят. «Доказать» это можно лишь жизнью.

Пророческое призвание Иисуса включало в себя призвание символически осуществить возвращение ГОСПОДА на Сион.