Иисус. Картины жизни

Но в нем слышится и нечто другое, поражающее своей красотой и величием, – их непоколебимая уверенность в победе дела Иисуса, хотя на первый взгляд ему грозило поражение, сознание его всемирно исторического значения, и вместе с тем той важной роли, которая отводилась именно им, апостолам. Предвидя их необычайно высокое положение, как бы дожидающееся своего часа в недрах будущего Его дела, Спаситель всем сердцем призывал апостолов стремиться к истинному величию не в человеческом, а в Божественном смысле этого слова.

И Матфей, и Лука отмечают, как много значили для Иисуса дети – эти несмышленыши рода человеческого, который сам еще не вышел из детского возраста. В них Он видел будущих героев Своего воинства. Но затем повествования евангелистов расходятся. Вот лишь отдельные моменты. У Матфея на первом плане великое предсказание Иисуса, касающееся того времени, когда Его не будет с учениками (18:20): «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (18:20). Эти слова нами уже обсуждались. В оригинале, благодаря особенностям греческого языка, смысловое ударение падает на слово «Мое». Спаситель не перестает думать о Земле, понимая, что, когда Он будет пребывающим на Небесах, Его желания превратятся в обращение к Самому Себе и уже не будут молитвами, возносимыми к Богу земным человеком. Но когда они станут просить о том же самом во имя Его, то это будет просьбой Иисуса, восходящей от человечества. Как окрылило учеников это обещание Иисуса незримо присутствовать при обсуждении ими всего, что касается Его дела на Земле!

Скептики считают, будто эти слова отчасти придуманы евангелистами и они просто приписали их Спасителю. Но тогда как скептик объяснит, откуда такая уверенность Иисуса в Его земной жизни, что после смерти Он будет вездесущим? Может ли это быть выдумкой евангелиста? Такое противоречит всякой логике. Если бы первые христиане так живо не познали истинности тех слов, то, скорее всего, заглушили бы их в себе, замолчали, но придумывать подобное не стали бы.

Другой момент. Притча о работниках в винограднике у Матфея явно перекликается с рассказанной Лукой историей о богатом юноше и последовавшим за ней вопросом Петра: «Что же будет нам?» Помимо следующих из нее практических выводов, она призвана прояснить нам, что такое вообще «работа в винограднике» и какое вознаграждение за нее полагается.

Петр, оставивший ради Иисуса семью, дом, хозяйство, спрашивает Иисуса по-детски прямолинейно, скорее из любопытства, полный радостных надежд, нежели сомнений: «Что же будет нам?» Вопрос вполне правомерный. Положена ли им награда от Бога за их труды? В этом вопросе – несокрушимая вера в могучую победу Иисуса. И эта уверенность в том, что Иисус преодолеет все и победит, рождает в Петре пренебрежение ко всему земному, и мысль о том, что он сопричастник той борьбы, которую ведет Иисус, наполняет его радостью и одновременно вселяет светлую надежду на будущее вознаграждение. «… в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф 19:28).

Исполнение этого обетования – результат непрестанного развития. Духовное обновление порядка вещей начнется с Воскресения Иисуса, когда Он воссядет на троне славы. Тогда же начнется и царственное судейство апостолов: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся». Духовному обновлению человеческого рода будет способствовать именно это деяние апостолов, ускоряя и приближая его. Сейчас оно только зарождается в глубинах духа, но однажды плоды труда апостолов возведут их на царский престол. Эта безмерная радость от полученного ими права раздавать душам несметное сокровище искупительной победы Иисуса, ведя их к жизни, и есть их награда. И у них появится во сто крат больше братьев, сестер, отцов, матерей, жен и детей.

Тем самым Двенадцати словно присваивается навечно высокое звание, которого не знала история. Однако эта перспектива ограничивается неожиданной картиной будущего Его дела, которая разворачивается перед мысленным взором Спасителя и которую Он открывает Своим Двенадцати. И тут невольно возникает вопрос: если Божественный характер служения сводится к заботе о двенадцати коленах Израилевых, то что же будет с остальными народами? Спаситель предвидит, что Его Двенадцать одни с такой работой не справятся, придется привлекать все больше людей, так же посылать их на проповедь, оснащая, наделяя полнотой силы и власти, облачая в оружие света. Для Него духовное обновление человечества подобно возделыванию виноградника Божьего. Да, имеющихся в Его распоряжении сил явно недостаточно. Снова и снова нужно привлекать еще работников, даже в одиннадцатом часу – так много работы в винограднике, – чтобы успеть завершить ее до наступления ночи. И они справятся, но число «двенадцать» свой прежний смысл утратит!