Иисус. Картины жизни

Когда толпа слушателей, явно готовых смириться с суровым наказанием и подчиниться непомерным требованиям, с замиранием сердца и затаив дыхание обратилась в слух, и каждый думал: «Что Он скажет про меня? Есть ли у меня хоть какая надежда?», а Спаситель приветствовал собравшихся словами: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное», на их души светлым потоком излилась Божественная радость и ясность. «Он говорит именно о нас, недовольных собой, а значит, и обо мне». То было подобно перевороту, революции в делах религии. Недовольные собой и не удовлетворенные миром – вот кто такие нищие духом. Царство Небесное создаем не мы, оно не наше достижение, Спаситель и Царство Небесное в Нем – дар Божий нам. Потому и исходит из ничего, из пустоты в человеческом сердце. Из этого «ничего», из этой нищеты Спаситель так естественно выводит все более западающие в душу наставления, отчего та нищета – конечно же, под действием благодатной силы Царства Небесного (как бы в его атмосфере) – оказывается самым плодотворным нравственным принципом, новым неиссякаемым источником энергии для некоего спасительного образа мыслей, не вырастающего гордо из застывших правил поведения, а возникающего непроизвольно, без осознания своей красоты, из соединения собственной нищеты с блаженством Царства Небесного. Не могу не привести остроумную разбивку, заимствованную у Блюмгардта (его ли собственную, не знаю; во всяком случае, у Бенгеля, признанного в то время авторитета в тех кругах, ничего подобного нет). Во главу он ставит нищету, за которой следуют три пары человеческих качеств, слева у него те, свет которых внутренний, справа – свет внешний.

Господь не для того зажигает свет, чтобы поставить его «под сосуд». И свет, осенивший душу, должен без промедления воссиять людям в кротости, милосердии, миролюбии.

Праведная, духовная нищета собой недовольна, скорбит о себе, оттого добра и снисходительна к другим. Такая скорбь, утешенная Царством Небесным, превращается в здоровую и – в ожидании удовлетворения – приятную муку голода, жажду правды, которая будет утолена и породит чистые, искренние, светлые небесные помыслы, не преследующие тайных целей, что внешне проявится в миролюбии и уступчивости, в потребности и искусстве насаждать повсюду мир.

После этих Заповедей блаженства и обетований, открывающих великое будущее, Спаситель обращает непосредственно к ним, живущим сегодня, поразительные слова: «Вы, услышавшие и постигшие это, вы – свет мира». Светите! – не проповедями и поучениями, а вашей нищетой, блаженством и любовью! И свет будет идти от сердца к сердцу, от дома к дому, от селения к селению, от страны к стране. Так Великий Кроткий намеревается завоевывать Землю и однажды овладеть ею.

Иной греческий философ, услышь он слова: «Вы – свет мира!», только тихо посмеялся бы над ними, как над фантазиями. Нынешний философ даже бы и не улыбнулся. Слова же эти и сегодня обращены ко всем живущим на Земле.

Великий поворот Бога от праведников к грешникам стал возможным благодаря созидательной силе Царства Небесного и заложен в самой сущности Иисуса, Сына Божьего. Это, выражаясь человеческим языком, не отступление от Божьих принципов, не отказ от идеального человека, описанного в Законе и у пророков, а его воплощение. Мы привыкли считать законы природы незыблемыми, а законы морали – меняющимися и относительными, но скорее поколеблются земля и небо, нежели Бог в угоду нам хоть на йоту отступит от Своей праведности и святости. «Посему, – говорит Спаситель, – то, что требуется от вас, чтобы войти в Царство Небесное, куда больше требований, которым отвечают «нынешние» (то есть тогдашние) благочестивые по профессии (книжники) или по славе (фарисеи)».