Иисус моей веры

Увидев отблески света фар, я мигом спустился и уведомил родителей о причине непривычной пустоты парковочного места: «Я хотел попрактиковаться, но не заметил, как кончился бензин». Узнавший о местонахождении машины отец воскликнул: «Что ты забыл в Брикстоне?». «Просто следовал велению сердца», – с иронией ответил я. Отец немедленно забрал похищенные ключи и, вызвав такси по телефону, стал ожидать у порога. Все же он был рад тому, что оставшиеся до ужина часы можно провести в излюбленной отстраненности. Знакомство Иисуса с родителями прошло лишенным неловкости. Однако мать ехидно переглядывалась со своей тарелкой, но Иисус этого не замечала. Из закромов они достали спальный мешок, в который я уже не помещался, и преподнесли его как предохранение от чего-то несусветного. Тем не менее, не впервые мы спали в одной постели. Проснувшись, я испугался отсутствия невесомой теплоты рядом. Впрочем, быстро расслабился, видя, как Иисус старательно выводит буквы, сидя за рабочим столом. Она почувствовала мое пробуждение и повернулась.

– Доброе утро, Мартин.

– Обещай больше никогда не говорить эти слова, – внезапное напоминание о вчерашнем звонке дало о себе знать. Иисус, кажется, не понимала отвращения к наипростейшему словосочетанию.

– Не бери в голову. Что ты пишешь?

– Мне вздумалось запечатлеть вчерашние грезы. Получилось до мерзости шаблонно, – она дописывала крайнюю строчку.

Я вскочил с места.

– Непременно хочу это видеть.

Иисус размашисто закончила предложение.

– Если непременно, то прошу. Надеюсь, тошнота не подступит к горлу.

19 марта

В белом звезды сиянии

Рожден серый человек.

В нем боли и скуки слияния

Пленили внутренний свет.

Он принял жизнь подкожно

И стал цвета различать.

Оказалось, вовсе не сложно

Ему было счастье признать.

– Назови его героином, – отчасти расстроенно высказал я первую мысль. – Для начала нужно признать. Соответственно, называть вещи своими именами.

Иисус задержалась в моих глазах, зачеркнула дату и печатным шрифтом утвердила предложенное.

Через несколько часов безделья я напросился проводить Иисуса домой, куда она стремилась после четырех дней блуждания. Рубашка вернулась в свое прошлое, кристально-белое состояние, но моя потрепанная футболка все же смотрелась лучше, поэтому я всучил ее вместе с той книгой на французском.

Подходя к дому, мы заметили знакомую коричневую Aston Martin Lagonda. Ее хозяин, как изгнанный пес, ждал на крыльце.

– Я звонил тебе несколько дней подряд, – сказал он, обращаясь к Иисусу.

Фред выглядел преображенным. Прежде сальные волосы приобрели здоровый блеск, нелепая одежда сменилась выглаженной, но кожа все еще скрывала за собой только кости.

– Теперь у меня есть мобильный телефон, – девушка указала на торчащую из кармана выдвигающуюся антенну. – Запишешь номер и будешь звонить когда угодно.

Мы поздоровались, пожав руки, словно на важном совещании.

– Заходить не буду, – предупредил Фред, услышав звон ключей, доставаемых Иисусом. – Я и так пробыл тут слишком долго.

– Зачем тогда ты приехал?

Фред оценивающе взглянул в мою сторону. Было видно, что у парня в горле застряли слова, которые предназначались только одному человеку.

– Просто хотел навестить. К телефону же ты не подходишь.

– Спустя два месяца скитаний вспомнил и обо мне? – без доли злости спросила Иисус.

– Ничего я не скитался. А жил у отца. Даже ходил на собрания. Только бросил быстро. Потому что все они были похожи на аукцион проблем. Наркоманы в отведенное время должны как можно быстрее выкрикнуть накопившееся. Так заведено. Слишком уж много их развелось. Никто друг друга не слушает. Молятся и пялятся в пол. А на первом устроили настоящий концерт. Мне аплодировали, представляете? За то, что решился прийти! Вот умора. Будто у меня был выбор.

Отвлекшись монологом, Фред вернулся в подвешенное состояние. Я поджег сигарету Иисуса и взялся за свою.

– В общем, я уезжаю из Лондона, – собрался он, глядя на нас со ступеней.

– Правда? – расстроилась Иисус. – Куда?

– Еще не придумал. Хочу к солнцу. И морю. В вечность, как ты пишешь, – плачевно опустил голову мечтающий.

– Ты можешь рассказать мне, Фред, – Иисус склонилась к нему.

Парень поднял красноватые глаза на меня и, вытерев нос, рассмеялся.

– Признались друг другу? С этим не нужно затягивать.

– И в чем же? – раздражалась Иисус.

– Не меняй тему, – вклинился я.

– Ладно, буду честен. Раз вы не хотите, – Фред сухо кашлянул. – Одна медсестра сказала мне, что я заразился.

Мы вопрошающе смотрели на болеющего.

– Была такой вежливой, как будто я уже на смертном одре, – ответил он с таким же выражением лица.

Слова Иисуса, обычно непринужденные и легкие, не появлялись на этот раз. Поэтому она заменила их действием, крепко обхватив плечи Фреда. Он совестливо похлопывал ее по спине.

– Не надо страдать раньше времени. Меня ведь посадят на высокоактивную терапию.

– Довольно многообещающе, – я попытался ободрить Иисуса, но фраза прозвучала неубедительно.