Иисус моей веры

– Мы успели подумать, что вы потерялись, молодой человек, – громко выразил беспокойство дедушка Иисуса, затем еще громче рассмеялся и продолжил чуть менее оглушающим шепотом: – Кристиан так вымахал!

– Это Мартин. Помнишь, я говорила? – почти прокричала Иисус.

– Конечно, помню, – притворился дедушка, – вы, кажется, стипендиат?

– К моему сожалению, сэр Кемпбелл, я не настолько умный, – ответил я, но собеседник этого не услышал.

– Мартин перевелся в наш колледж из… – Иисус вопросительно посмотрела на меня, – другой. И что бы он ни говорил, оценки у него замечательные.

Пожилой человек кивал в ответ с застывшей улыбкой. Не меняя выражения лица, он потянулся в нижний ящик своего стола и с усилием вытянул оттуда наполовину пустую бутылку виски.

– Милая, подай нам три бокала, – обратился он к Иисусу, указывая на барный шкафчик, в котором осталось только стекло. Алкоголь намеренно прятался в других местах.

– Но… – попыталась возразить девушка. Быстро смирившись, она выполнила просьбу и указала мне на кресло, сев в рядом стоящее.

– Пара глотков аперитива никому не повредит, – неожиданно тихо произнес сэр Кемпбелл.

Некоторое время он рассуждал о том, какие возможности откроются нам на пути в будущее и как при этом важно сохранять благочестие. Я уважительно соглашался с любыми высказываниями, тем самым смог завоевать расположение хозяина поместья. После Иисус переоделась к ужину, на котором я без спешки познакомился с остальными обитателями дома – дворецким Габриэлем и его сестрой, предлагавшей мне, как и при первой встрече, всевозможные угощения. Когда она начала убирать посуду, стоявшую в углу чрезмерно длинного обеденного стола, а Габи сослался на свои дела, мы отправились в музыкальный зал. В центре этой комнаты, освещенной канделябрами, будто многолетнее обломанное дерево, из земли торчал изумрудный рояль. Первое прикосновение Иисуса к нему сопровождалось легким хрустом. Она опустилась на банкетку, и кончики ее волос растаяли на белых клавишах. Откинув их назад и замерев на мгновение, Иисус плавно заиграла. Под каждым движением ее пальцев расцветали пышные побеги, заполняя сухие трещины в толще воображаемой древесины. Мелодия становилась интенсивней. Ее ноты били в низ моего живота, словно заигрывая с неизведанными ощущениями. Я закрыл глаза. Звуки возбудили потаенное воспоминание о находящемся под запретом потрепанном журнале, которым пользовались мои соседи из прежнего колледжа. Все это показалось мне чуждым, поэтому я отбросил неподобающие мысли и разлепил влажные веки под конец композиции. Ища свое место, мои ладони зааплодировали, но их тут же прервали протяжным «т-с-с» и пальцем Иисуса, поднесенным к ее губам. Без лишних звуков мы вышли из музыкального зала, оставив дедушку спать в своем кресле.

Так же тихо мы поднялись в темный коридор второго этажа.

– Когда будешь готов, выходи на балкон, – сказала Иисус, открывая дверь в мою временную спальню.

Внутри меня ждали бережно подготовленная двуспальная кровать, над которой висел солнечный пейзаж с местными угодьями, платяной шкаф горчичного цвета и другие непримечательные предметы интерьера. Для вида я бросил свою дорожную сумку, оставленную Габриэлем у прохода, на шерстяной полосатый плед, зачесал волосы назад и оценил запах своей кофты, впитавшей розмарин и хруст хлеба с ужина. Жаждая наконец закурить, я открыл стеклянную дверь, впуская серебристые лунные блики в пестрящую желтым комнату.

Ветер донес благоухание ночного сада и эхо морской воды прямо в мои запыленные городом легкие, но я приостановил их оздоровление, чтобы снять напряжение, колотившее мои руки. Иисус уже делала последние затяжки, облокотившись на орнаментированные прутья.

– Испробуем наш подарок? – спросила она, указывая взглядом на зип-лок-пакет, лежавший на плетеном стуле.

– Пара косяков никому не повредит, – пародируя сэра Кэмпбелла, ответил я.

Иисус вытряхнула весь табак из новой Marlboro за парапет. Перетирая листья между пальцев, пачкая кожу подсвеченной в лунном свете смолой, она получила нужную крошку и постепенно высыпала ее в подготовленную пустышку.

Мы осветили туманность ночи двумя огненными звездами. Потухая, они превращали нижележащий простор в безграничное поднебесье. Вершины деревьев почти ощущались кожей, подхватывая мое тело, как в навязчивых снах. Я увидел, что Иисус перебирается через ограду, – она действительно могла воспарить?

– Просто делай как я, Мартин.

По очереди мы соскользнули по мраморной колонне и, в безмолвии огибая садовые насаждения, двинулись за пределы поместья. Трава под ногами сделалась длинной и хаотичной, а мой слух уловил набирающий силу шум.

– Это океан, слышишь? Он зовет нас! – торжествующе воскликнула Иисус. По воле забытого инстинкта мы перешли на бег.

Через незначительные минуты я оказался на вершине залива, где перед моим взором открылось первозданное величие. Не в силах справиться с ним, мои колени нашли опору в земле, но разум мчался к темной, бушующей массе, мириады лет забирающей в себя окружающее время и все невещественное, что в нем движется.