Иисус. Надежда постмодернистского мира

Первым шагом к постижению связи между важностью неповторимого служения и откровения Иисуса для Израиля и призванием Церкви в наши дни или в любое другое время должно стать глубокое понимание значения телесного воскресения, о котором говорилось в шестой главе. Слишком часто мы сводим смысл воскресения к доказательству существования жизни после смерти, хотя едва ли кто–то из иудейских современников Иисуса стал бы это отрицать. Кроме того, значение воскресения не заканчивается и на том факте, что Иисус жив и у нас есть возможность познавать его. Эта великая истина неопровержимо, однако суть воскресения в другом. О многообразной истине пасхального события можно прочитать в нескольких новозаветных отрывках, но особенно выразительно — в Евангелии от Иоанна, в котором пасхальное воскресенье прямо называется первым днем недели (Ин 20, 1.19).

Иоанн не бросается словами понапрасну — употребив эту фразу дважды, он, несомненно, преследует этим какую–то цель. Дело не в том, что Пасха случайно выпала на воскресенье.' Иоанн хотел, чтобы его читатели увидели в этом событии первый день сотворения. Пасхальное утро стало днем рождения нового мира. В шестой день недели, в пятницу, Бог завершил свой труд. Возглас Иисуса: «Tetelestati!» (Совершилось9 в Ин. 19, ЗО перекликается с рассказом о шестом дне в Быт. 1, когда созданием человека по своему образу и подобию Бог завершил первый этап сотворения мира. Итак, говорит Иоанн: «Се, Человек!» (19, 5). В Страстную пятницу миру явилось истинное телесное воплощение Божьего образа. Иоанн рассматривает субботу между Страстной пятницей и Пасхальным воскресеньем как время благословенного покоя, освященного Богом по завершении творения;

День седьмой. Почил Создатель,
скрыт от глаз в могильной тьме,
В день шестой окончив славный,
страшный труд свой на земле.
Тишина, слова умолкли,
лишь пески на месте вод.
Хлеб рассеялся по свету,
и печален неба свод.
Пастыря лишились овцы,
семя пало в пустоту.
Предан свитой Царь и, словно
к трону, пригвожден к кресту.
Мир субботний над Голгофой -
в безмолвных спит стенах
Тот, кого мы не узнали,
в благовонных пеленах.
Спи, Христос, владыка Рима,
царь израильских племен.
Спи, Святым окутан Духом,
в мрак весенний погружен.

Но с пасхальным утром наступил первыми день недели. Сотворение мира завершилось, настало время возрождения. Дух, носившийся в начале над водою, витает теперь над миром Божьим, готовый зажечь в нем искру по–весеннему новой жизни. В утренних сумерках Мария отправилась к гробнице и в лучах восходящего солнца увидела Иисуса. Она решила, что это садовник, и в определенном смысле так оно и было. Перед нами новое творение — новое Бытие.

Вечером того же первого дня недели, когда двери были заперты из страха перед иудеями, к своим ученикам пришел Иисус и, став среди них, сказал; «Мир вам!» Границы бытия и познания старого мира расширились. Все, что имело смысл на прошедшей неделе, утратило его с наступлением новой. Новое мироздание принесло с собой новый порядок бытия, и перед потрясенным миром открылись новые горизонты. Появление Иисуса сопровождает древнее иудейское пожелание мира; «Шалом», Это не просто приветствие. Оно ясно указывает на подвиг, свершенный на кресте. Иоанн подчеркивает эту мысль словами: «Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои».

В тот день Иисус дал своим ученикам поручение (20, 19–23), которое легло в основу всякого христианского свидетельства, служения, наставничества и преображения мира. «Мир вам, — повторил он, — как послал Меня Отец, так и я посылаю вас». И, как когда–то Бог вдохнул жизнь в Адама и Еву, он подул на них: примите Духа Святого, и кому простите грехи, тому простятся, а на ком оставите, на том они останутся.

Далее я хотел бы подробнее остановиться на отдельных гранях этого поручения, взирая на Иисуса как на свет мира и тайну, которую предстоит открывать для себя каждому новому поколению людей. Итак, оно включает в себя следующие слова: во–первых, «как послал Меня Отец, так и я посылаю вас»; во–вторых, «примите Духа Святого»; и, в–третьих, «кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся». Позволю себе вернуться немного назад и представить вам эти грани в контексте, более широком, нежели рассказ Иоанна.