Икарова железа (сборник)

Увидев меня, Братишка начинает возбужденно покачиваться и причмокивать ртом. Братишка привык получать от меня монету или немного еды, так повелось с первого дня нашей жизни в студио. Саша считала, мы обязательно должны давать ему милостыню: нищие в Сити на особом счету, отношение к нищим может быть частью Проверки. Братишка Жирный протягивает мне руку ладонью вверх, но сегодня у меня ничего с собой нет. Я устал, я не знаю, где искать Сашу, и у меня совсем мало денег, дотянуть бы самому три дня до отъезда.

– Прости, Жирный, – говорю я и прохожу мимо.

Он возмущенно сопит.

– Эй, братишка! В этом городе нищих принято уважать.

Я иду дальше.

– Я слышал, ты пытаешься найти свою бабу? – кричит он мне в спину.

Я останавливаюсь. Возвращаюсь к нему.

– Ты знаешь, где Саша?

– Все знают, где твоя телочка. Сладкая телочка. Все ее знают.

– Где она? – Я беру его за плечи и встряхиваю. От его одежды воняет, и на ощупь она какая-то сальная. Жирный лыбится:

– Ты не там ее ищешь. Искать нужно в Красном Квартале. Среди блядей.

Я бью его кулаком в лицо, под пальцами что-то хрустит. Он коротко взвизгивает, а потом затягивает, заунывно и громко, как городская кликуша:

– Ударил! Он нищего ударил, ой ударил, ударил!..

Он орет, и все на нас оборачиваются, и кровь течет из его носа вместе с соплями и капает на картонку. Мимо нас проезжает машина полиции, и я жду, что сейчас они меня схватят, заломят мне руки, но они проезжают мимо, им все равно.

– Все, конец тебе! – подвывает Жирный. – Не видать тебе больше Сити! Ты сам не знаешь, кого ударил, братишка! А я не прост, ой не прост, дух города во мне, и я тебя проверял!

– Да плевал я на ваши Проверки! – ору я в ответ, и все снова на нас оборачиваются.

Жирный встает и, капая кровью, шатаясь идет в подземку.

За день до отъезда из Сити я перечитываю готовое Произведение. Оно ужасно, так она говорила. Ну что ж, пожалуй, она права. В нем столько ненависти. Столько темного, грязного. Великий Город, смешанный с грязью… Мне все равно. Пускай читают и ужасаются, в каком проклятом месте живут. Пускай поставят мне в паспорт вечный невъезд. Я все равно не собираюсь сюда возвращаться. Я отправляю файл с Произведением на адрес Дирекции Творческих Программ Сити.

Вечером накануне отъезда из Сити я все-таки приезжаю в Красный Квартал. Завтра вылет, и я обязан удостовериться, что Саши здесь нет.

Или что она здесь. Я обещаю себе, что не буду ее обижать, оскорблять, орать, – просто возьму ее за руку и уведу. И завтра мы улетим домой.

Проститутки – женщины, мужчины, транссексуалы – смотрят на меня равнодушно, я явно не кажусь им перспективным клиентом. Я показываю им фотографию Саши. Никто ее здесь не знает.

Я брожу по кварталу много часов, без всякого результата. Я и счастлив, и убит горем: ее здесь нет. Братишка Жирный соврал. Ее здесь нет. Здесь нет моей Саши.

Я уже подзываю такси, когда меня окликает какая-то девка.

– Стой-ка, парень! Я ее знаю. На фотографии. Хочешь снять ее, да?

Я заставляю свои заледеневшие губы пошевелиться:

– Да. Я хочу. Ее снять.

Девка жестом зовет меня за собой. Она прихрамывает, но идет достаточно быстро. Мы заходим в магазин «Игрушки для взрослых», пересекаем зал, спускаемся в прокуренную подсобку.

– Жди здесь, – говорит она шепотом и скрывается за занавеской.

Я готовлюсь увидеть Сашу – в кожаной юбке, в золотой чешуйчатой майке, с размалеванным опухшим лицом, с загорелыми гладкими ножками – но та девка возвращается в подсобку одна. Она голая. Ее правая нога от колена и ниже – деревянный протез.

– Где Саша?

Она смеется.

– Не знаю никакой Саши. Зачем тебе эта шлюха? Иди ко мне, я дам тебе совершенно бесплатно…

Она ковыляет ко мне, протягивает ко мне свои руки:

– …Я дам бесплатно… Потрогай, какая я мокрая, у меня три года не было секса!

Я отталкиваю ее, и она падает, громыхнув протезом. Он отваливается и катится по полу, прямо ко мне.

Я бегу между стеллажами с искусственными фаллосами и увенчанными клубничкой вибраторами, бегу по улицам, расталкивая шлюх и пьяных клиентов, я бегу, а в ушах стоит этот грохот. Деревянная нога, катящаяся по деревянному полу.

Я оставляю ключ от студио на столе, беру чемоданы – свои вещи и Сашины – и захлопываю эту дверь навсегда. «Она там будет, – говорю я себе. – Она приедет в аэропорт. Она не пропустит наш рейс».

Аэропорт – как раскуроченный в трухлявом пне муравейник, все мечутся, разбегаясь и сталкиваясь, со своими пожитками, и я напрасно пытаюсь высмотреть Сашу.

– Мой плюс один, – говорю я девице на регистрации, сдав чемоданы. – Со мной в поездке был «плюс один».

– И что? – девица раздраженно приподнимает нарисованную ниточку-бровь.

– Я хочу знать, прошла ли она уже регистрацию.

– Такой информации я предоставить вам не могу.

– Но это моя жена!

– Мне жаль, но таковы наши правила.

На паспорт-контроле мрачный и пузатый, как грозовое облако, негр изучает мои документы. Несколько раз сличает меня с моей фотографией. Щелкает мышкой, что-то долго просматривает на мониторе. Наконец лицо его проясняется:

– Поздравляю! Вы остаетесь.

– Как это остаюсь?