В отличие от Бертель Теге, 999 девушек, которые на ее глазах прибыли в лагерь 26 марта – точнее, те из них, кто еще оставался в живых, – покидая Аушвиц, счастливицами себя отнюдь не чувствовали. Подполковник СС Рудольф Гесс выполнил обещанное им при повышении – практически завершил истребление русских пленных и строительство новых кирпичных блоков. Через три недели после визита Гиммлера он решил, что Биркенау готов принять женщин-заключенных.
Глава двадцатая
8 августа над лысыми головами девушек еще только всходило солнце, но уже успела опуститься жара. Мухи липли к немытым телам узниц, стоявших на поверке вплотную друг к другу. Начинался обычный день. Девушки – сомнамбулы в русской форме – привычно разбились на рабочие бригады, но тут они увидели, как по ту сторону ворот целую секцию узниц развернули куда-то не в ту сторону. Оставшиеся повернули головы и с тревогой наблюдали, как их сестры и подруги идут по длинной грязной дороге. Доведется ли им снова увидеться?
Тех, кто сейчас шагал в неизвестном направлении, выдернули из заведенного распорядка абсолютно неожиданно. Около получаса они устало плелись вдоль картофельных полей, то и дело перебираясь через железнодорожные рельсы, пока вдали не показались силуэты ограждений, – тогда всем стало ясно, куда их ведут. Над головами, каркая и хлопая крыльями, кружили вóроны.
Сегодня пеший путь между двумя лагерями лежит через эстакаду, с которой виден тупик действующих железнодорожных путей станции Освенцим, расположенной неподалеку от Государственного музея Аушвиц-Биркенау. Посетители музея преодолевают это расстояние на автобусах или такси за считаные минуты, им не обязательно тащиться больше получаса пешком. Причем, чтобы пересечь всю территорию Биркенау, времени потребуется примерно столько же. Большинство заключенных были вынуждены преодолевать это расстояние дважды в день – на работу и с работы – после 10-12 часов тяжкого труда. У них не было с собой бутылок с водой или подкрепляющих шоколадок. Они жили на корке хлеба в день, зловонном чае и баланде из конины и овощей – большей частью гнилых.
Стоя на эстакаде, трудно представить пустоту сельской местности, царившую здесь в 1942 году. Картофельные и прочие поля – вероятно, те же, что и в то время, – окружают лагерную территорию и по сей день, но сегодня здесь есть и жилая застройка. Машины со свистом проносятся мимо зловещих ворот смерти, которые проступают, словно призрак из прошлого, на унылом, одноцветном фоне. В 1942 году, когда девушки шагали через поля к Биркенау, всей этой кирпичной инфраструктуры, которая ассоциируется с Биркенау сегодня, еще не существовало. Они входили через укрепленные колючей проволокой ворота, а по степи гулял ветер. Здесь не было надписи
В последующие два года Биркенау сильно разрастется и станет самым большим в истории лагерем смерти. Размеры Биркенау, по площади равного 319 футбольным стадионам, даже сегодня кажутся невообразимыми. С высоты птичьего полета он больше похож не на лагерь смерти, а на поле для игры в «монополию» с аккуратными рядами пластиковых под кирпич домиков. Пройти его из конца в конец – дело весьма утомительное, но Эдите и другим девушкам приходилось пересекать эту территорию по нескольку раз в день – сходить в туалет, порыскать в поисках съестного или – уже позднее – пробраться в медпункт, которого вначале еще не было.
Женская секция, с созданием которой Гиммлер поторапливал Гесса, располагалась слева от входа. Справа от главной лагерной дороги стояли зеленые деревянные бараки для узников-мужчин, которым не хватило места в старом лагере с новым названием Аушвиц I.