Их было девять…

– Ну, конечно, испугался сначала. Выбежал из леса, схватил Маринку за руку и потащил за собой в обратном направлении, объясняя по ходу всё увиденное мной. Потом вскоре мы заметили Олю и Мишку и бросились к ним. Миха предложил сходить туда еще раз, чтобы проверить женщину, возможно, она еще жива и просто нуждается в медицинской помощи. – Он зашёл туда, к ней, посмотрел, пытался прощупать пульс, но не обнаружил его. Вышел к нам и сообщил, что женщина мертва. Кстати, ею оказалась дама, с которой мы вчера познакомились, когда обходили дома здесь. Она нам представилась «Ильиничной» и всё время рассказывала какие-то небылицы: то про НЛО, то про снежного человека. – Миха, во тебя угораздило, – одному, в лесу, да еще к трупу подходить! – удивлённо воскликнул Димка Сухарев, успевший к тому моменту прокашляться.

– Да, есть немного, – улыбнулся я и приготовился отвечать на вопросы, которые посыпались на меня отовсюду.

– Так, она действительно оказалась мёртвой? – не успокаивались Сухаревы.

– Не знаю. По крайней мере, мне так показалось. Пульса я у нее прощупать не смог, ни на руке, ни на шее. Вот и решил, что она умерла. Я сильно ее не разглядывал на предмет каких-то синяков, побоев, крови. На первый взгляд ничего странного не заметил, так что, возможно, сама упала да ударилась головой. Единственное, что меня поразило в «Ильиничне», – так это ее лицо. Оно выглядело так, словно она чего-то сильно испугалась перед смертью: глаза были широко раскрыты, рот искривлён, словно она пыталась закричать или позвать на помощь. В общем, жуткое зрелище.

– Ну, раз глаза были раскрыты, значит, она и вправду умерла? – предположила Маринка, жадно вцепившись в руку Ивана.

– Мы вернулись к реке и заметили там одинокую избушку. В ней живёт местный фельдшер, которая лечит людей, если нет острой необходимости отправлять пациентов в больницу в «большом» посёлке. Она согласилась пойти с нами и посмотреть на труп. Вроде бы, мы хорошо запомнили то место, и все согласились, что женщину видели именно там. Но, придя туда снова, трупа мы больше не обнаружили, – договорил я.

– Как не обнаружили? А куда ж он мог деться? – вступил, вдруг, в наш разговор Пашка, который стоял справа, у окна, по-дружески обнимая Ленку за плечо.

– Может, я ошибся, и она была жива. Кстати, парни, если пойдёте на днях к Лизе, расспросите у нее про «Ильиничну». Они часто общаются, видятся, – наверняка, Лиза в курсе того, что произошло с женщиной. Хорошо? – попросил я ребят, глядя исключительно почему-то на Пашку. Он немного растерялся от моей просьбы, направленной в его сторону. А, быть может, сомневался, пойдёт ли теперь в гости к девушке, когда место рядом с Ленкой опустело.

Хорошо, – не вопрос! – ответил за всю свою «группу» Димка Сухарев. Сегодня, наверное, мы уж отдохнём, а, вот, завтра, вполне можно и наведаться в гости. Да? – уточнил главарь «группировки» и получил на свой вопрос положительный ответ. Пашка промолчал и потупил взгляд в сторону Ленки, от которой, кажется, теперь полностью зависело всё его поведение. Я не злился. Я был искренне рад за ребят в ту минуту, тем более, что рядом со мной стояла Оля, голодная, уставшая, со слегка взъерошенными волосами, но такая родная и милая! Мы еще немного поговорили. Больше всего, конечно, ребята обсуждали ситуацию вокруг «Ильиничны». Меня она и самого очень волновала, а образ ее так и стоял перед глазами. Если честно, я стал беспокоиться о том, что со сном у меня могут возникнуть теперь серьёзные проблемы. И зачем я только смотрел ей в лицо?!

Постепенно все разбрелись по комнатам. А меня, дико уставшего и замёрзшего к вечеру, одновременно клонило в сон и пугала темнота. Оля согласилась посидеть рядом со мной, пока я самым последним допивал свой чай. Без особого желания, видимо, из-за отсутствия сил, запихнул небольшой бутерброд себе в рот и прожевал его, даже не почувствовав вкуса. Мы посидели еще немного, подержавшись за руки, а потом простились на ночь. Я поцеловал Олю в щёчку и провёл рукой по ее волосам, которые никак не хотели принимать правильного положения. Но даже сейчас она казалась мне самой красивой! Ночь была неспокойной. Я постоянно просыпался, ощущая на себе то чьё-то дыхание, то шёпот, раздававшийся возле моего уха. Боясь пошевелиться, я набрасывал на себя одеяло, стараясь прикрыться от всего угрожающего вокруг. Так мне становилось легче и спокойнее. Правда вскоре кислород под одеялом заканчивался, и я снова просыпался от приступа удушья. Только под утро лицо «Ильиничны» перестало преследовать меня. Его черты несколько размылись в памяти, и образ перестал быть таким откровенно пугающим.

27. 06. 1972 г.