Их было трое (сборник)

Старый оберет ворчал:

— Очень паршивый зима.— Обернувшись к новому

адъютанту, пожаловался:— Штраус дал мне сорок танков

и говорит: «Уничтожьте казаков!» Чем? Не танки, а черт

знает что! Надо принимать срочные меры.

...Никаких мер полковник Готцендорф не успел при-

нять. Части 20-й кавдивизии ворвались в Денисиху.

Оберет успел выехать из Сафонихи в бронеавтомобиле

под охраной нескольких танков — «на последующий ко-

мандный пункт».

На большаке оказалась крупная колонна мотопехо-

ты и танков. Без всякого приказа они ринулись на се-

вер. Готцеидорфу ничего не оставалось, как влиться в

поток и плыть, куда вынесет.

В бронеавтомобиле было тепло, но тесно. Острый за-

пах бензина щекотал ноздри. Оберет морщился.

Машина часто буксовала. Идущие впереди танки

скрывались в снежном буране.

Из маленького репродуктора послышались отрывис-

тые, нервные возгласы водителя: «Герр оберет... Впереди

русский танк... наводит пушку... Вылезайте...»

Готцендорф последним выбрался из автомобиля. Бес-

покойно оглянулся по сторонам: ни адъютанта, ни эки-

пажа. Из люка советского танка выпрыгнул человек в

комбинезоне. Справа и слева на большак выбегали сол-

даты с карабинами и автоматами.

Оберет поднес «вальтер» к виску, но опоздал — силь-

ный удар в спину сбил его с ног.

214

— Колесников, сюда! — крикнул Ахсаров.— Быстрей

его —в мой танк! Тут недалеко КП дивизии... Герр

оберет попал в казакам 3-й гвардейской и 20-й кавди-

визии.

С трудом казаки впихнули неуклюжего полковника в

люк.

— Шуба дюже богатая,— приговаривал троицкий ка-

зак Колесников.— Должно, генерал: белые усищи...

С юга доносились глухие хлопки танковых пушек. В

ту же сторону двигались всадники.

...К рассвету на много километров вытянулись по

большаку снежные холмы, под которыми скрывались ав-

томобили, танки, бронетранспортеры, кряжистые шко-

довские пушки, низенькие офицерские «оппели», привя-

занные тросами к грузовикам. Все замерло.

Из небольшого сугроба белой иглой поднимался

ствол зенитки. Колесников повесил на него стальной

шлем, соорудив недолговременный памятник завоевате-

лям, что покоились под снежным покровом.

3

У Дядьковской переправы капитан Ахсаров повел в

атаку танковый десант автоматчиков и был тяжело ра-

нен в грудь. Солдаты вынесли любимого командира с

поля боя и отправили в медсанбат.

Тонко пели полозья крестьянских розвальней. Эивер

открыл глаза. Серое, как оловянное блюдо, небо было

спокойно. Сайки неслись быстро, словно под гору. Пахло

теплой шерстью коня, свежим снегом и ломаным сос-

няком. Грудь теснило. Хотел глубоко вздохнуть, но что-

то заб}улькало внутри. Снова закрыл глаза.

Вечером 20 декабря в белую палатку медсанбата во-

шел комиссар дивизии Обручев, статный, моложавый

офицер со светлыми вьющимися волосами и тяжелым

взглядом.

— Спит? — спросил он врача.

— Да. Пуля прошла в нескольких миллиметрах от

сердца. Вот посмотрите документы Ахсарова. Может

быть, чего не хватает...

Комиссар присел на складном стуле, держа в руках

простреленный партийный билет Энвера. С трудом пере-

листал серо-зеленые странички, склеенные запекшейся

216

кровью. Пуля пробила нижний угол, у самого переплета.

— Заменять не будем,— как бы про себя сказал Об-

ручев. Он бережно завернул билет в чистый лист бумаги.

Ахсаров проснулся. Долго смотрел на комиссара, по-

ка узнал его. Глаза застилал какой-то розоватый туман.

— Как себя чувствуете?

— Хорошо... Только дышать трудно... Что рассказал

пленный?

.. — Все решительно. В Москву его отправили. Коман-

дир корпуса Плиев представил вас к большой награде.

— А Доватор где?

— Убит. Вчера на берегу Рузы.

Ахсаров молчал. Молчал и комиссар.

— Кажется, без сознания...—тихо сказал врач и

взглянул на часы. Обручев понял намек, поднялся. Док-

тор проводил его.

Выйдя из палатки, спросил комиссар:

— Будет жить?

— Да. Будет жить Ахсаров,— и врач устало напра-

вился в палатку.

4

Прошли дни госпиталя — серые, однообразные, как

застиранные халаты санитаров.

По дороге в Действующую армию, в теплушках, на

вокзалах и продпунктах Энвер присматривался к пого-

нам и петлицам воинов, не встретит ли кого из своей

школы? Только в отделе кадров фронта довелось

встретить человека из 2-го гвардейского — младшего лей-

тенанта Ефима Колесникова. Поговорили. Оказывается,

Колесников только что окончил школу младших лейте-

нантов, куда был послан примерно в то же время, когда

Энвер попал в госпиталь. Теперь возвращался в свою

часть.

Младший лейтенант отвечал на вопросы четко, лако-

нично, видно, школа наложила свой отпечаток.

— Плиев? Он уехал от нас. Командует другим кор-

пусом, на Дону.

— Почему уехал?

— С Власовым* схватился. Слышали, конечно, пре-

* Бывший советский генерал А. А. Власов, изменник родины,

впоследствии осужден и повешен.

219

датель. Исса Александрович еще тогда раскусил его. Го-

ворил открыто: «Или Власов круглый идиот, или рабо-

тает на немцев». Подхалимы донесли. Власов пожало-

вался Сталину. Пришлось Плиеву принять другой кор-

пус. Хорошо, еще так. Могло быть хуже...

— А где Кцоев?,

— Где-то на первом Белорусском. Полком коман-

дует.

Пожелали друг другу доброго пути. Расстались. Ах-

саров как танкист обязан был явиться в распоряжение