Их было трое (сборник)

ладоней, в дружном взлете сотен руки приветливых

взглядах Энвер прочел напутствие боевых товарищей:

«Не подведи, брат, ты теперь—коммунист».

I

Август 1941 года. Ночь в смоленском лесу глубока

и таинственна. Ютится у большака Велиж-Духовщи-

на маленькое село Гуки. Хлопают открытые ставни, зи-

яют пустые глазницы окон, скрипит неподвязаииый жу-

равль колодца.

Только в западной его части есть признаки жизни,

но не нашей—чужой. Маячат в полумраке силуэты в

касках, иногда слышен треск мотоциклов.

Здесь размещается командный пункт 78-й пехотной

дивизии и отряд СС.

Полковник Готцендорф, высокий, сгорбленный, седо-

усый, ходит из угла в угол. С некоторых пор он говорит

со своим адъютантом Зольцем только по-русски. Необ-

ходимо для постоянной практики. Столица России сов-

сем рядом. Еще удар... Весьма возможно, что фюрер на-

значит его, старого прусского офицера, комендантом ка-

кого-нибудь крупного района Москвы.

— Не нравится мне осень,— мрачно говорит полков-

ник, следуя своим мыслям.— Откуда взялись казаки с

лошадьми? Танк не лезет — они лезут как зукин сии...

— Герр оберет, лошадей мы будем обуздать и —

на мыло.

— Идите, Курт, позаботьтесь лучше о легком ужи-

не. Скоро полночь.

Стало тихо. В передней комнате потрескивала ра-

ция, копошились связисты и денщики.

206

Старый полковник присел у приемника, поймал Бер-

лин. Диктор торжественно вещал: «Группа германских

армий «Центр» генерал-фельдмаршала Теодора фон Бо-

ка победоносно движется на Москву. Смоленск взят в

клещи. Девятая армия Штрауса подошла к притоку За-

падной Двины — реке Меже...»

— Знаем,—ворчливо заметил оберет и перевел на-

стройку.

Услышав осиный звук телефонного зуммера, неохот-

но поднял трубку.

— Герр регимеитес? Слушаю. Что?!. Кто прорвал-

ся? Куда прорвался?.. Почему бросили трубку?!.

Нащупал сигнализацию. И как будто от нажатия

кнопки в селе послышалась нервозная стрельба. Трясу-

щейся рукой снял с ковра «вальтер».

— Зольц! Где вы, Зольц!..

В дверь заглянул перепуганный денщик и тут же ис-

чез. Совсем близко взорвалась граната. Оберет опустил-

ся на стул. Маленькая электрическая лампочка раскачи-

валась в воздухе. На белой стене металась тень старого

офицера в виде какой-то фантастической птицы с боль-

шим загнутым клювом и щетиной на голове. Очнулся.

Шагнул к вешалке, поспешно накинул плащ с капюшо-

ном и вышел в маленькую дверцу, к сараям. Совсем за-

был, что тут большая канава, где недавно солдаты на-

шли спрятанное колхозниками зерно. Оберет рухнул

вниз и потерял сознание.

Комнату заполнили люди в зеленых плащ-накиДках.

Потом появился Зольц — без фуражки, с пустой кобу-

рой. Под глазом красовался массивный синяк. Зольц

ткнул пальцем на табуретку.

— Гер казакеи! Это есть кресло оберста Готцеи-

дорф!

— Где он сам? — эскадронный Ахсаров вскинул «ТТ».

Немец пожал сухими тонкими плечами. Только

что он сидел на табуретке.

Энвер произнес какую-то гневную фразу по-осетински

и обратился к казакам:

— Ключ от сейфа... Документы... Письма... Кроме

оружия, трофеев не брать.

— Веди его, Энвер, вместе со всеми гренадерами,—

предложил политрук Потехии,— а мы тут прихватим, что

надо.

207

— Хорошо. Не забудьте взять у радистов таблицу

позывных.

— Все возьмем!

— Гер казакен офицер. Позвольте мне забирайт фо-

тографий,— забормотал Зольц.

— Какую там еще фотографию! — крикнул кто-то.—

Веди этого фрукта, Мищенко!..

— Портрет моей дочери, моей крошки Марты...

— Портрет дочери, говоришь? Бери, пойдем со

мной.— Ахсаров вышел на крыльцо. Он ткнул черенком

плетки в сторону двух виселиц. На одной из них — каз-

ненный колхозник.

— Смотри, гадюка... Он тоже был фатер и у него

есть тохтер — дочь... теперь смотри в глаза своей крошки

Марты, если имеешь право смотреть ей в глаза...— Пос-

ледние слова Энвер выкрикнул зло, хлестко.

— Товарищ комэск, давайте сделаем его тоже быв-

шим дер фатером,— сказал кто-то приглушенно и гневно.

— Не подражай зверью, казак,— оборвал Ахсаров.—

Мы—люди и останемся ими...

На дворе моросил дождь. Километрах в трех, долж-

но быть, на большаке, зло рокотал крупнокалиберный

пулемет, скрежетали танковые гусеницы. Но казаки не

обращали внимания. Знали, что моточасти противника,

прибывшие для выручки своих, будут до самого утра

топтаться на грейдере и не двинутся дальше: лес и бо-

лота недоступны им.

Возле опушки эскадрон встретился с оперативной

группой 50-й кавдивизии. Заметив на петлицах передне-

го всадника знаки различия, Энвер доложил:

— Товарищ комдив, мы захватили несколько офи-

церов штаба и эсесовских «баннфюреров». Вот они.. До-

кументы следом везет политрук Потехин. Докладывает

старший лейтенант Ахсаров.

— Ахсаров? Зильгинский? Что же ты не узнаешь

земляков! Нехорошо.

— Теперь узнаю вас, товарищ Плиев. Я недавно

приехал из города Мары...

— Знаю. Только прибыл и —«с корабля на бал». Ну,

молодцы. Пленных ведите через болото. Там эскадрон

заслона и проводники-партизаны. Смотрите...

Кто-то осветил фонариком карту. Плиев показал

пунктирную линию — маршрут отхода рейдовой группы.

208

— Противник обходит нас, чтобы прижать к тряси-

не: она считается непроходимой. Ждут утра, чтобы за-

хлопнуть «ловушку». А полковник Доватор уже проби-