Ихтис

Оно качнулось, как манекен. Шлеп, шлеп! Черные лапищи, все в грязи и струпьях, прошлепали по шпалам и остановились, отделяемые от Павла расстоянием в каких-то десять шагов, да еще и полукружьем соли, рассыпанной у самых ботинок. Существо принюхивалось, дыша звериной вонью, и желудок Павла спазматически сжался. Его сознание снова разделилось на части, и разум убеждал:

«Это галлюцинация. Никаких монстров тут нет. Ты не видел их на заброшенной стройке, где собирались сатанисты. Ты не видел призрака купца Смородина в Тарусской библиотеке. Никого не видишь и теперь».

Но кто-то другой, чей ядовитый якорь прочно засел в голове у Павла, шептал:

«И все-таки есть. Однажды он нашел тебя по запаху, и теперь поджидает здесь. Путевой обходчик, следящий за дорогой из мира живых в мир мертвых. В место, где говорят духи…»

Встретив его, нужно молчать и не двигаться. И ни в коем случае не смотреть под капюшон, где, наверное, и лица никакого нет, а только гнилое, изъеденное червями мясо.

Чудовище вдруг забеспокоилось. Вздернув голову, усиленно потянуло носом, издавая свистящие звуки, сухой воздух всколыхнулся, принеся едва уловимый запах копоти. Продолжая принюхиваться, существо прошло мимо, грузно шлепая по шпалам и оставляя в земле длинные и глубокие борозды.

Павел глянул на Лелю. Она быстро дышала, слегка приоткрыв губы. Павел ткнул себя в грудь и указал в сторону, откуда пришло существо: «Надо уходить!»

Леля упрямо затрясла головой. Павел ощутил размеренную дрожь земли, теплый ветер, дующий в спину. Он уже понял, что это значит.

«Поезд!» – показал он на пальцах, но девушка не понимала азбуки глухонемых и снова качнула головой. Существо стояло позади, все так же ворочая неповоротливой башкой и нюхая пыльный, напитанный гарью воздух. Павел не смотрел на него, а смотрел на рельсы, где крутился и подпрыгивал в креплении на стыке ржавый болт. Зубы залязгали от страха. Инстинкт самосохранения взвыл и заметался, запертый в клетке ребер, сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Бе-жим! – в панике закричал Павел и вышагнул из круга, слово рассыпалось на сухие песчинки.

Тогда чудовище обернулось.

Сначала он увидел, как небо располовинил острый край штыка. И вслед за этим рев чудовища и паровозный гудок слились в один сплошной вой. Тишина лопнула, швырнула в лицо Павла горсть сухой пыли.

– Бежим! – закричал кто-то.

Последнее, что видел Павел – это надвигающуюся тень локомотива. Потом перед глазами замелькали шпалы. Лес огромными прыжками понесся назад, земля сотрясалась под ногами, в ушах стоял гул и вой. Инстинкт выживания, наплевав на острую боль в лодыжке, подхлестывал в спину, тянул на насыпь, густо поросшую папоротниками. Вильнуть туда, укрыться в траве, пока состав не пронесется мимо, но Леля поняла замысел Павла и крепко вцепилась в ушибленное плечо:

– Не сходи с дороги! Только не сходи с дороги! И не оборачивайся!

Она завязала на узел платок и швырнула в зеленую гущу леса. Длинные алые языки развернулись, лизнули воздух и жадно вцепились в материю, разрывая ее на куски. Тогда Павел зажмурился и поднажал.

Сзади ревел локомотив, колеса погромыхивали на стыках. Удушливый дым заволакивал небо, где все так же висело белое, точно приклеенное солнце. Пот заливал лицо, остро блестящие рельсы кромсали глазные яблоки до тех пор, пока мир не рассыпался на тысячу фрагментов, на тысячу шпал, на тысячу звуков топочущих ног. Только бы не споткнуться! Не потерять силы! Дорога изгибалась дугой, за новым поворотом Павел заметил очередную фанерную табличку с выцарапанной надписью: «Корм для рыб ЗДЕСЬ!», и не успел удивиться.

Дорога кончилась.

Только что была тут и вдруг исчезла, зарывшись блестящим носом в заросли папоротника, а впереди возвышались ворота, наглухо заблокировавшие путь. Дальше прохода не было.

Павел гневно вскрикнул и обернулся.

Чудовище все это время преследовало его. Дождевик лоснился на солнце и раздувался, как жабьи бока. Под капюшоном по-прежнему не было видно лица, но на грудь текло и текло что-то вязкое и блестящее. Слюна?

Штыковая лопата вновь блеснула отточенным краем. Павел толкнул Лелю в сторону и сам вскинул руки.

Локомотив налетел, подминая под себя и чудище, и Лелю, и самого Павла. Мир рассыпался на блестящие конфетти. Грохот отозвался болью в каждой косточке, в каждой клетке уставшего тела, и, срезонировав, быстро сошел на нет, оставив после себя лишь тянущее напряжение. А больше ничего.

Не было чудовища, не было поезда. Лишь у ворот стояла до смерти бледная Леля, глядя круглыми пустыми глазами.

– Что… было? – простонал Павел и, в бессилии сев прямо в траву, подтянул огнем горящую лодыжку.

Девушка моргнула, и взгляд стал более осмысленным.

– Морок, – тихо ответила она. – Мы пришли.

И указала на тропу, сбегающую с насыпи вниз.

28. Место, где говорят духи