Ихтис

Конечно, Павел читал о них. Хорошее место для секты, для дремучих суеверий и страшных ритуалов. Духи здесь говорили с Захарием или кто-то еще, но Павел вскоре поговорит с читателями своей рубрики и вскроет все грязные тайны, как хирург вскрывает скальпелем гнойник. Дозвониться бы Емцеву… Ему будет интересно послушать про кости на старом пепелище.

– В некоторых местах, – продолжила Леля, – не только в этом, время от времени случаются странные события. Например, пропадают люди или мертвые поднимаются из могил. Я не знаю, что здесь было до колонии. Может, языческое капище. Может, что-то иное… какое-то особенное, сакральное место. Здесь никогда не было археологических раскопок, но бури случались всегда.

Она помолчала, повертела в пальцах подвеску. Только теперь Павел заметил, что рыбка была не скручена из медной проволоки, как у всех, а вырезана из кости. Она висела мордой вверх, на вощеном шнуре, продетом через ее круглый глаз. На треугольном хвосте темнели зарубки.

Где-то Павел видел раньше этот символ… Не в деревне Краснопоясников, не в архиве библиотеке. Совсем недавно, буквально несколько минут назад.

Руна Одал, греческая Омега. Символ, нанесенный на громоотвод.

«Я есмь Альфа и Омега, есмь Царь, есмь Господь, есмь воскресший из мертвых. Начало неизъяснимое и конец непостижимый. Который есть, и был, и грядет…»

Грядет гроза.

В быстро темнеющем окне уже не различить ни берез, ни пепелища, зато виднелись вспыхивающие зарницы. Павел надеялся, что и на этот раз барак выдержит, и ближе придвинулся к девушке. Под бок подкатилось что-то твердое. Павел завел назад руку и нащупал камеру, убрал ее со спального мешка от греха подальше: не раздавить бы.

– Почему ты постоянно говоришь про бурю? – спросил он, внимательно глядя в Лелино белое лицо.

– Дедушка считает, что с грозой приходит Слово, – шевельнулись в ответ ее губы. – Откуда берется гром? Пар поднимается от воды, от нагретой земли, скапливается там, – она ткнула пальцев в крышу, – над нами. Энергия накапливается, а потом высвобождается, образуя при этом молнию. Молния нагревает воздух. Из-за происходит взрыв: гремит гром.

– А Слово?

– Слово как гром. Оно приходит, когда накапливается особого вида энергия. Не электричество… что-то другое. То, что есть у каждого человека…

– Например, что?

– Например, душа, – губы Лели растянулись в жутковатой улыбке. Павла обожгло холодком, но он стряхнул морок, и небрежно заметил:

– Так все просто?

– Все просто, – улыбка замерла на лице девушки, словно приклеенная. – Душа – есть своего рода энергия, сгусток, пар, который остается, когда наше тело умирает. И этот пар тоже поднимается вверх, как пар от воды. Энергия всего живого – человека ли, животного или птицы, рыбы или травы – она… ммм…

– Аккумулируется, – машинально подсказал Павел.

– Да, – выдохнула Леля, – и сохраняется… где-то. Может, в озоне. А потом… звучит.

Снаружи послышался треск. Павел вздрогнул, но это, кажется, под напором ветра треснуло очередное иссохшее дерево.

Будет буря. Будет гроза. И скоро духи заговорят…

– Дедушка рассказывал, что не зря все странные места появляются там, где происходили массовые смерти или есть массовые захоронения, – продолжила Леля. – Энергия скапливается, напитывает сам воздух, и вскоре перетекает через край…

Смерти. Заключенные, слышавшие странные звуки и сходящие с ума. Погибшие туристы. Старообрядческое кладбище, где похоронен колдун.

Энергия, полученная от мертвых, возвращалась к живым, но не приносила тем облегчения. У больного Леши Краюхина вскоре случился криз, спасенный из реки мальчик вернулся без души – где он оставил ее? Там, наверху, над железным шестом, испещренным древними символами? – и сам Павел потихоньку сходил с ума. Ведь не верил же он россказням сектантки?

Или…

– Почему твой дед сам не приехал в Доброгостово? – спросил Павел.

– Пытался, – Леля снова тряхнула кудряшками и слегка улыбнулась. – Черный Игумен его сразу узнал. Не в лицо узнал. Но как-то… почуял. Колдуны всегда чуют себе подобных. Но меня он не учуял…

– Значит, твой дед колдун, а ты ведьма? – Павел усмехнулся, и Леля вскинула подбородок. В полутьме ее глаза сверкнули как две зеленых искры. – Что же сделаешь со Словом, если найдешь его?

– Спрячу, – быстро ответила девушка и сжала кулак. – Так спрячу, что никто не найдет. Никогда. Никогда. Никогда… Дедушка говорил, не всякую силу можно в мир выпускать. А Слово – есть огромная сила! Не хорошая и не плохая на самом деле, только ей надо уметь воспользоваться. И мы хотим понять, как…

Вздохнула и поймала пристальный взгляд Павла.

– Не веришь?

– Не верю, – твердо ответил Павел.

Ему почему-то захотелось причинить девушке боль, сказать что-то резкое, обидное, вскрыть тугое зерно ее веры и нащупать, что скрывается в нем? Может, та же пустота, что все это время таилась в сердце самого Павла?

Одна сторона живет, другая гниет…