Иконография Богоматери. Том первый

Затем, напрасно привлекать к настоящему типу ряд изображений Божией Матери, сидящей на престоле и держащей Младенца на левом колене: это опять особый иконографический тип, весьма распространенный, существовавший и в Египте, и в Сирии, и в Византии, но отдельно от типа Одигитрии. Такое распространение его, даже на шелковых и льняных тканях, в виде вышивок (в круглых медальонах), не может служить достаточным доказательством, что тип Одигитрии существовал в Египте, как чтимый туземный образ (сирийское происхождение его утверждается преданием).

158. Надгробная стела из Карфагена

Но если настоящее изображение не имеет ничего общего с типом Одигитрии, то, равным образом, нельзя подвести эту миниатюру и под рубрику общего типа Оранты, хотя в коптском искусстве Оранта является любимым и общепринятым типом. Тип Оранты, где бы он ни возник, был в IV веке общим для всего христианского искусства, а потому пока нельзя принимать, как точку отправления, его египетское происхождение в данном случае.

Помимо того, в рассматриваемой группе иконных изображений Божией Матери нельзя видеть прямого типа Оранты: как бы мы ни толковали тип «Оранты» – считая ли его исключительно аллегорическим, или реальными портретами умерших, или же реальными подобиями их родственников, молящихся за умершего, или, наконец, изображением христианской души – все же центральным пунктом всех этих объяснений, а затем всей очевидности и самого смысла этого типа, будет «молитва», чему соответствует и его название.

Иначе сказать: основная сущность типа Оранты состоит в представлении молитвы, по образу, господствовавшему в первых веках христианской эры, если не в античной его древности. Между тем, миниатюру и особенно рельефы мы не можем объяснять «молитвою» Божией Матери: во-первых, в миниатюре совершенно ясно Божия Матерь глядит на Сына, воздевая правую руку – следовательно, если она кому либо молится, то Самому Младенцу, Которого она держит и Который есть ее рождение, а потому ее молитва должна быть нераздельно слита с материнским чувством; во-вторых, что касается рельефов, то уже одно положение Божией Матери, сидящей на престоле, противоречит представлению молитвы: еще нигде не видано подобного сочетания.

Совершенно иное дело представление чувств, сближающихся с обожанием и обожествлением, но не тожественных с молитвой. Этот самый жест благоговейного почитания (ср. рис. 158) со стороны Богоматери к Сыну имеется на мозаическом изображении Божией Матери в торжественно-иконной композиции «Поклонения волхвов» в Равенской церкви св. Аполлинария Нового. С этим жестом согласно там и торжественное положение самого Отрока, сидящего высоко в лоне Божией Матери, и Его раскрытая десница, объявляющая всем в Его лице владыку мира, и торжественное предстояние четырех ангелов. Припомнив, например, в византийском искусстве образ Божией Матери, сидящей на престоле и умиленно раскрывающей руки перед своей грудью, или в итальянском искусстве «Поклонение Младенцу», лежащему тут же на коленях Матери, и проч., мы легко можем признать, что и в настоящем случае жест Марии имеет то же самое значение, как в «Поклонении Младенцу» итальянских живописцев.

Таким образом, в древнейшем египетском типе Божией Матери мы находим уже ту простую и естественную черту, которая будет затем господствующей в образе итальянской Мадонны. В подобном выводе заключается не малая похвала древнему памятнику, но этот иконописный тип просуществовал недолго, что показывает, как иконопись страдает от догматического стеснения и как достигает совершенства под условием свободы религиозного чувства. Таким образом, иконография Божией Матери, как и другие стороны христианского искусства, начиналась простой и натуральной мыслью, но быстро омертвела от введения в нее формальных стеснений.

В самом деле, поднятие одной руки, при том исключительно правой, в сторону другого человека, было у древних греков, а затем и у римлян, торжественным приветствием, которое соединялось с радостным восклицанием и называлось, поэтому, acclamatio – привет, здравствование, клич, и adoratio – моление. О том, как приветственные кличи были разрабатываемы в древнем Риме и как из ряда приветственных восклицаний слагались официально принятые и музыкально построенные кличи победителям, триумфаторам и, наконец и наиболее, императорам – можно читать в достаточном обилии у древних авторов, а также и в византийских церемониалах[171].

Впоследствии подобные кличи и гимны перешли в церковный обиход – в литургию, при возглашениях многолетий, и в торжественные песнопения: диакон, поднимая орарь и возглашая многолетие, повторял жест приветствия. В наших памятниках Божия Матерь также возглашает, поднимая руку, подобный же клич Христу (laudes Christo), например: «Осанна Сыну Давидову» или пресловутое «Маран-афа», что значило – «наш Господь грядет»[172].

159. Фреска в развалинах монастыря в Сакара близ Каира

160. Фреска капеллы в развалинах Бауита в Египте