Икра заморская баклажанная. Эпизод Второй

«Я вижу такую картину… кинокартину: мы – астронавты. И мы высадились на Луне. Халлелуйя, Братья! Только Луна при этом настоящая! То есть без софитов и прочих голливудских декораций. Нет осветителей и «замрежей», нет рабочих сцены и статистов (ну какие на Луне статисты?). И камера только одна: придётся снимать с разных углов, а затем долго и муторно монтировать…»

Действительно, перебегаю с точки на точку, то забегая вперёд группы космодесантников, то в сторону. Чтобы запечатлеть их героическое Восхождение со всех точек. Готовлю материал для фоторепортажа «Лунная Одиссея. 2007» [93]. Только почему нет обещанной научно-популярными изданиями лёгкости в «лунной» майкло-джексоновской походке [94]?

«…или другая картина: жалкая кучка выживших после Третьей Мировой войны мутантов с жабрами (иначе чем объяснить их тяжёлое дыхание в земной атмосфере). Группа бредёт по выжженной и бесплодной земле в тщетных поисках приюта или хотя бы глотка воды. И так вся жизнь – не жизнь, а существование: от источника до источника зараженной радиоактивной воды…»

«Хануд – пацакская планета, родной…» [95]

Кили, Barafu Hut, 4550 м

22 октября, 18:30

Отсюда со склона, по которому мы нудно топчемся на одной высоте, огибая Вершину, вновь открывается вид на долину и город. Теперь он бесконечно далеко внизу. Зато наша красавица Кили в закатных лучах, на фоне синего неба безумно великолепна! И даже сейчас, всего в нескольких часах от её вершины, практически в одном последнем броске, она по-прежнему кажется НЕДОСЯГАЕМОЙ.

Последняя высота перед самой Главной, последний павший к нашим пыльным ботам оплот – хребет Барафу. На сwахили значит «Лёд». Но льда нет, есть выжженная закатом рыжая пустыня. Есть почти девять часов пути позади и есть последний лагерь, «Последний приют Алемана» – «Barafu Hut». А впереди есть ночь. Последняя ночь до Неё. До Вершины. Которую мы должны сегодня ночью ВЗЯТЬ! Как девку…

Рыбка в банке [96]

22 октября, 20:00

За ужином на Александра больно смотреть: последние часы дались ему неимоверными усилиями воли. И сейчас он что-то невнятное бормочет под нос («Парни, налейте мне супа… кость, мозговая кость… шейка, шейка…») [97], но нас уже не видит и не слышит:

– Мне говорили, там есть ещё одна промежуточная точка. Может, я хоть до неё…

– Какая ещё точка? Ты уже дошёл до точки! Ты и так уже едва вменяем. И тебя уже НИХХХЯ не видно, пойми это, Саня. Всё, точка!

Мы для него тоже уже невнятны, гулки и расплывчаты, как сквозь призму аквариума, через который он смотрит на этот странный, потусторонний, булькающий внешний мир. Не акцентируясь и как бы сквозь него. Как рыбка в банке. Или всё ровно наоборот, и это мы в его глазах те самые глупые маленькие гуппёшки [98], беспомощно хлюпающие жабрами и беззвучно раскрывающие рты? Всё относительно… относительно стенок этого Вселенского Аквариума. И кто знает, с какой мы сейчас стороны? И кто сегодня выйдет на промысел с крючком и леской. Ловить человеков… [99]

Как бы ни было, Профессор героически боролся. Сражался до последнего. Он сделал всё, что мог и даже больше. Он почти у Вершины. Почти. Но нужно вернуться домой. И это главнее любых вершин.

Саша, ты БОЕЦ! Ты уже взял свою ВЕРШИНУ, потому что ПРЕОДОЛЕЛ САМОГО СЕБЯ!

Скафандр

22 октября, 23:00