Икс или игрек?

Вопрос, кто действовал этим молотком, был самым трудным. Многое зависело от точного времени, когда миссис Перенья снова вошла в дом. Это было где-то примерно в половине одиннадцатого, но никто из игроков в бридж точно припомнить не мог. Миссис Перенья утверждала, что выходила только посмотреть погоду. Но никто не возвращается запыхавшись, если выходит взглянуть на погоду. Хозяйку явно очень раздражало то, что ее видела миссис Спрот. Просто не повезло – иначе все четыре дамы были бы заняты бриджем.

Так какое же в точности было время?

Таппенс обнаружила, что по этому вопросу у всех сохранились весьма смутные воспоминания.

Если время совпадает, то миссис Перенья – первая подозреваемая. Но есть и другие возможности. Трое обитателей «Сан-Суси» отсутствовали в момент возвращения Томми. Блетчли был в кино – но он был там один, и то, как майор назойливо пересказывал сюжет фильма, наводило на мысль, что он просто создает себе алиби.

Затем этот ипохондрик мистер Кайли, который прогуливался по саду. Но если б не тревоги миссис Кайли за супруга, никто и не узнал бы об этой прогулке и вряд ли представил бы себе мистера Кайли в ином виде, кроме как запеленатым, подобно мумии, в кресле на террасе. (Совсем не в его духе так долго разгуливать по вечерней прохладе, рискуя подцепить простуду.)

И еще миссис О’Рурк, с улыбкой помахивающая молотком…

IV

– В чем дело, Деб? У тебя встревоженный вид, милая.

Дебора Бересфорд вздрогнула, затем рассмеялась, глядя прямо в добрые карие глаза Тони Мардсона. Тони ей нравился. У него имелись мозги – это был один из самых блестящих новичков в отделе шифровки, и похоже было, что пойдет он далеко.

Деборе нравилась ее работа, хотя она и требовала усилий, чтобы сосредоточиться. Работа была утомительной, но дело того стоило. Кроме того, оно давало ей приятное ощущение собственной важности. Это была настоящая работа, не то что обивать пороги госпиталей в надежде, что тебе выпадет шанс стать санитаркой.

– О, ничего, – ответила она. – Семейные проблемы, сам понимаешь.

– Семья – это всегда испытание… И что учудили твои?

– Да это все мама. Честно говоря, я немного за нее беспокоюсь.

– Почему? Что-то случилось?

– Ну, понимаешь, она уехала в Корнуолл к моей совершенно невыносимой старой тетке. Ей семьдесят восемь, и она уже совсем того.

– Звучит мрачно, – с сочувствием заметил молодой человек.

– Да. С маминой стороны это очень благородно. Но она все равно была немного расстроена, потому что в этой войне оказалась совсем не нужна. Конечно, мама ухаживала за ранеными и много что сделала во время последней войны – но сейчас все сильно изменилось, и люди среднего возраста стали не нужны. Нужны молодые, здесь и сейчас. Как я уже сказала, мама от всего этого немного расстроилась и уехала в Корнуолл к тете Грейси, где работает в саду, выращивает овощи и все такое прочее.

– Очень впечатляет, – сказал Тони.

– Да, это лучшее, что она могла сделать. Она до сих пор очень активна, понимаешь, – тепло сказала Дебора.

– Ну, так все вроде неплохо?

– О да, вроде бы так. Я так радовалась за нее и пару дней назад получила от нее письмо, довольно жизнерадостное.

– Тогда в чем дело?

– Дело в том, что я сказала Чарлзу, который собирался туда проведать родных, чтобы он зашел к ней. Он зашел. Только ее там не было.

– Не было?

– Нет. Она вообще туда не приезжала! Даже духу ее там не было!

Тони выглядел несколько растерянным.

– Странно как-то, – пробормотал он. – А где твой отец?

– Старик Морковкин-то? Где-то в Шотландии. В одном из этих ужасных министерств, где люди день напролет заполняют формы в трех экземплярах.

– Может, твоя мать поехала к нему?

– Этого не может быть. Он в одном из тех департаментов, где женам не позволено сопровождать мужей.

– О… да… тогда, наверное, она куда-то удрала.

Тони теперь был откровенно растерян – особенно когда Дебора жалобно воззрилась на него своими большими испуганными глазами.

– Да, но почему? Это так странно… И во всех своих письмах она говорит только о тете Грейси, саде и всем таком.

– Понимаю, понимаю, – торопливо сказал Тони. – Конечно, она хочет, чтобы ты думала… ну, в смысле, сейчас люди удирают, если ты меня понимаешь…

Взгляд Деборы из жалобного внезапно стал разъяренным.

– Если ты думаешь, что мама просто поехала с кем-то прошвырнуться, то ты абсолютно неправ! Абсолютно. Мама и папа преданы друг другу, преданы по-настоящему. Это даже стало предметом шуток в нашей семье. Она бы никогда…

– Конечно, нет, – торопливо сказал Тони. – Извини. Я совсем не имел в виду…

Гнев Деборы улетучился. Она наморщила лоб.

– Странно вот что – недавно мне сказали, что маму видели в Лихэмптоне, не где-нибудь, и, конечно, я сказала, что такого быть не может, потому что она в Корнуолле, но теперь…

Тони, собиравшийся поджечь сигарету, вдруг замер; спичка погасла.

– Лихэмптон? – резко спросил он.

– Да. Я даже и не думала, что мать вообще может туда уехать. Делать там нечего. Кругом одни пожилые полковники и старые девы.

– Да. Место вроде неподходящее, это точно, – сказал Тони.

Он зажег сигарету и сказал как бы между прочим: