Илья-царевич и Оська-шут

Даром денег не берём!

Пробки рвёт!

Дым идет!

В нос шибает!

В рот икает!

Стоит царевич со своим лотком, растерялся. Оська-шут свистнул и запел:

Судари, сударыньки,

Мужички да бабоньки,

Навались, торопись,

пирожки испеклись!

Съешь блин со сметаною —

Будешь ходить павою.

Людям понравилось, как Оська нахваливает товар. Достали они из карманов кошелёчки и стали спрашивать:

— А с мясом есть?

— Есть

— А с капустой?

— А то.

— А с потрошками?

— И с потрошками имеются!

Подошла со своими мамками да няньками красавица-девица, глаз не отвести. Залюбовался ею царевич, блины с икрой подарил и денег не взял.

— Как тебя зовут, красавица?

Та зарумянилась и ещё краше стала, глаза опустила.

— Эге, Илья Еремеевич, — хихикнул Оська-шут, — я вижу, что хвосты у вас обоих виляют!

Няньки напустились на царевича:

— Ах ты пройдоха! Как ты смеешь с купеческой дочкой заговаривать, не спросившись?!

Царевич хотел было сказать: «Это вы должны поклоны мне отвешивать, потому как я — царевич Илья, сын государя», но не сказал, вспомнив про шутовской наряд. Потянули няньки девицу прочь, а она обернулась и засмеялась.

— Ульяна зовут меня!

Больше царевич и не видел ничего, только глаза её синие. На другое утро сам Оську на ярмарку позвал, вдруг, думает, Ульяна придёт. Продаёт пирожки и блины, монетки в кошель складывает, а сам по сторонам смотрит: не мелькнёт ли где сарафан голубой. И вдруг увидел её одну, без нянек, и сердце трепыхнулось. Окликнул Ульяну, пирожками угостил.

Говорит ей:

— Приходи на речку, я ждать буду. Ты не думай, я не басурман какой-нибудь. Аль тебе с шутом зазорно рядом стоять?

Фыркнула Ульяна:

— Коль зазорно было бы, так и не подошла бы. Лицо у тебя хоть и размалёванное, а пригожее. И добрый ты, сразу видно. Приду!

Вернулся с ярмарки Илья-царевич, смыл краску с лица, надел кафтан расшитый, подпоясался кушаком шёлковым, шапку взял, мехом отороченную, и пошёл к реке.

Ждёт-пождёт — нет Ульяны. Опечалился Илья. И тут услышал голосок тоненький.

— Заждался? Насилу убежала. Батюшка и матушка строгие у меня. — Ульяна посмотрела на царевича, на кафтан его, золотом расшитый: — А ты красивый, и одежда у тебя справная. Такую только бояре носят. Откуда она у тебя?

Думает Илья: «Не хочу небылицы плести, негоже любовь с обмана начинать», — и признался. Ульяна испугалась, до земли кланяться начала.

Остановил её царевич:

— Не кланяйся мне, красавица. Был я царевичем, а теперь шут гороховый. Не убегай, Ульянушка!

Встретились они и второй раз, и третий. Так полюбилась царевичу Ульяна, что хоть сейчас жениться готов. Задумал денег накопить и построить корчму. Кашу, похлёбку, блины и пирожки на стол подавать. На рушник волшебный не гоже надеяться, самому уметь надобно.

На другое утро ушёл Оська один на торжище, а Илья остался в избушке блины стряпать. Не такое простое дело оказалось: первый блин к сковородке прилип, второй получился комом, третий сгорел.

— Вот бы нянюшку сюда, она бы подсказала, — пожалел царевич.

Весь день с тестом возился, и наконец-то блины стали выпекаться румяные и вкусные.

Вернулся Оська-шут, царевич ему блюдо показывает.

— Отведай, Оська, как у нянюшки блины получились.

Шут отведал и похвалил:

— Вкусны у тебя блины!

Мало ли, много ли времени прошло, скопил денег Илья. Нанял плотников, и затюкали топоры, зазвенели пилы, выросла на торжище корчма. Красивая, бревенчатая, на терем похожа. Вывеску пёструю Оська-шут намалевал: «Теремок».

По городу слух пошёл, что в «Теремке» царевич, которого государь из дома выгнал, блины печёт. Любопытно народу: неужто сам царский сын со сковородкой стоит? Быть такого не может! Повалили в корчму люди, Оська-шут не успевал поворачиваться. Глядят: и правда Илья у печки стоит, нос в муке. Да так ловко управляется, любо-дорого смотреть.

Заслал царевич сватов к Ульяниному отцу. Тот от удивления языка лишился: сын царя к дочке сватается! Согласился отдать в жёны Ульяну и приданое богатое посулил.

— Всё хорошо и ладно, только помирить царевича с батюшкой надобно! — решил Оська-шут. Надел шапку с ослиными ушами и к Еремею пошёл.

— Что хорошего скажешь, Оська? Неужто царевич дурить перестал и во дворец желает вернуться?

— Нет, царь-батюшка. — И рассказал Оська про житьё-бытьё.

— Так-таки и не хочет царевич возвращаться?.. Говоришь, корчмы по всему царству строить будет? «Теремок»! Ишь ты!.. Ох, тоска меня гложет, Оська-шут. Ты хоть развесели меня.

— Недосуг мне, царь-батюшка, к свадьбе надобно готовиться.

— Царю перечишь, шут?! Что за свадьба, отвечай толком.

Оська вытащил куколок, которые на руки надеваются, — добра молодца и красну девицу — и пропел:

У них товар, у нас купец,

Илья-царевич молодец.

Посватался к Ульянушке,

Ясноглазой павушке.

— Что мелешь, к кому посватался? — осерчал царь.

— К дочке богатого купца Ивана, Ульяне. Хороша девица: скромна, ликом красива, к людям добра.