Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 1

Докладывая преосв. Гермогену, что открытие «Иоанновского попечительства» «совершилось скоро и для православного народа незаметно» ввиду «пожарной горячки», о. Илиодор испрашивал благословения провести учредительное собрание 20.XII, в годовщину кончины «дорогого батюшки». После панихиды народ должен был проследовать в аудиторию и там избрать членов совета мирян соответственно числу царицынских приходских священников, которые должны были войти в совет полным составом. Председатель не подлежал избранию, поскольку таковым о. Илиодор уже назначил самого себя.

«Иоанновское братство» было задумано как «братство о бедных», нечто вроде страхового общества, где из членских взносов формировался капитал для помощи тем, кто попал в беду. «Я сам пойду по домам и зажиточных людей, и бедных», — говорил о. Илиодор.

О. Илиодор предполагал создать также общество трезвости, членам которого вменялось в обязанность доносить на подпольные кабаки. «Если кто узнает про тайные шинки, где продают водку, — запиши двух свидетелей и иди в монастырь. У нас будет здесь свой адвокат и особый судный стол. Действовать мы будем от имени „Братства“ и действовать через начальство, которое будет закрывать шинки и этих народных отравителей привлекать к ответственности»..

Духовно-просветительное направление тоже не было забыто. Памятуя о своих почаевских успехах, о. Илиодор предполагал наладить при аудитории типографию для издания газеты, журнала и отдельных брошюр.

Для денежного обеспечения этих проектов предполагалось выхлопотать у преосв. Гермогена десятую часть монастырских доходов.

Уход гр. Татищева

Конец 1910 года принес потрясающее известие. Гр. Татищев, отчаявшись одолеть преосв. Гермогена, отказался от борьбы и подал в отставку якобы по домашним обстоятельствам[1]. Ожидаемая «блестящая карьера большого государственного деятеля» оборвалась самым нелепым образом. Причина была ясна даже непосвященным лицам: граф «сломал себе» «шею в борьбе с Гермогеном и Илиодором».

О. Илиодор ликовал: гр. Татищев вслед за Бочаровым лишился своего поста за то, что притеснял духовенство, а в его лице всю церковь. «Теперь губернатор уезжает к себе в деревню доить коров. Здесь нет ничего позорного, древние римские полководцы и законодатели тоже бросали свои государственные дела и предавались сельским хозяйским занятиям, но позор здесь в том, что римские государственные люди отказывались от государственных дел добровольно, а саратовский губернатор Татищев отправился доить коров недобровольно».

Эту остроту насчет коров о. Илиодор повторял и в других своих речах («Затем на меня напали лица, власть имущие, сговорились между собой. Давайте выгоним Илиодора из Царицын! И что же мы видим?! Что сделалось с этими лицами власть имущими?! Один поехал к себе в деревню коров доить, а другой где-то скитается по разным городам!.. А я, о. Илиодор, как видите, все в Царицыне»). Попала она и в газеты в такой форме: «Ну, вот, слава Богу, убрался в Самару коров доить»[2]. Острота запомнилась всем. Славину потом даже казалось, что она предшествовала отставке: «Илиодор окончательно обнаглел и всенародно кричал в Царицыне: „Я отправлю Татищева пасти коров“».

Найти преемника гр. Татищеву оказалось непросто: губерния и так одна из самых сложных, а тут еще щекотливый конфликт с духовенством. У П. А. Столыпина было два кандидата на освободившийся пост — полтавский губернский предводитель дворянства кн. Н. Б. Щербатов и сувалкский губернатор П. П. Стремоухов. Первый отказался безусловно, второй согласился только при условии отсутствия о. Илиодора.

Речи о судьях и купцах (19.XII.1910, 9.I.1911)

На место ушедшего губернатора явились новые враги — судьи, которые за два дня до этой речи оправдали клеветника Филимонова. Поэтому выступление о. Илиодора 19.XII было особенно богато резкими выпадами. Уязвленный своим поражением на суде, иеромонах громил судей вообще и местных в частности, грозил им народным возмездием и договорился до пожелания, чтобы судьи были повешены на собственных цепях с царскими гербами.

Но пример гр. Татищева показывал, что самый сильный враг может пасть. Поэтому о. Илиодор не унывал, решив бороться с неприятелем по-своему, в первую очередь — пастырскими обличениями:

«Теперь, как я уже говорил вам, я ни с моими клеветниками, ни с недобросовестными судьями вроде Воскресенских, Поляковых и Чернушкиных судом человеческим судиться не буду, а буду их изобличать в их злодеяниях с этой церковной кафедры. Пусть Воскресенские и другие глупцы воображают, что они будут бороться с иеромонахом Илиодором, но ошибаются они, безумные. Они будут бороться не с иеромонахом Илиодором, а с правдой Божьей, и правда Божия их победит и разлетятся они в разные стороны как дым от ветра».