Иллюзии сада камней

Долг перед семьей и долг по отношению к Учителю, который так резко изменил её жизнь, превратился в две полярные точки, между которыми не было никаких соприкосновений – предстоял серьезный выбор. С одной стороны, несмотря на сомнения, боль, сложности адаптации в группе, Ася полностью приняла систему каратэ. Благодаря постоянной физической нагрузке, она стала сильной, гибкой, выносливой, похорошела и обрела то единственное место, где ей было комфортно. Изучение новой техники поддерживало в ней неугасающий интерес, и здесь не было каких-либо пределов – в воинских искусствах совершенствоваться можно было бесконечно. Это означало, что у нее в школе каратэ была достойная личная цель. Кроме того, привыкшая скрывать от мира свои проблемы, Ася никогда не стремилась к общению. Здесь, в спортзале, никто не требовал от нее взаимодействия с другими. Она выполняла команды и была предоставлена самой себе.

С другой стороны, она и так постоянно разрывалась между школой каратэ и семьей. Глеб относился к ее занятиям с настороженностью. По умолчанию выходило, что она имела возможность заниматься в школе только после выполнения своих домашних обязанностей. Такое положение вещей устраивало обоих, было своеобразным мостом между зависимостью Аси от мужа и личным стремлением стать независимой хотя бы в одном виде деятельности. В школу каратэ доступа ее мужу не было, и он никак не мог влиять на эту сторону жизни жены. Видимо, ее личный рост требовал новых действий, и Учитель ей это предложил. Но почему так быстро? Она ведь собиралась еще года три быть на положении младшей ученицы, отшлифовывая свое умение. Значит, он ее заметил? Признал как ученицу? Предложил ей шанс вырасти еще быстрее? Что делать? Сомнения были настолько сильны, что у Аси разболелась голова. Возникло ощущение, что, отказавшись, она упустит нечто предельно важное. Говорят, синяя птица удачи пролетает мимо только один раз. Второй раз она уже не вернется.

Ася решилась.

Утром, когда Глеб завтракал, она, пытаясь казаться бесстрастной, спросила:

– Ты смог бы проводить вечера без меня?

Он с удивлением посмотрел на нее:

– Ты что, солнце мое? Нет, конечно!

Ася опустила глаза и стала мешать в чашке сахар. Глеб не выдержал:

– Что у тебя опять стряслось?

– Учитель сказал, чтобы я ходила каждый вечер. Оказывается, старшие тренируются и по остальным дням.

– Ничего себе… а ты тут при чем?

– Послушай, Глеб, если он мне такое предложил, значит, доверяет? Значит, хочет, чтобы я заняла свое заслуженное место, по старшинству?

– А ты готова к этому «старшинству»? Ты уверена, что это «заслуженное место»?

– А почему бы и нет? Я старше их всех!

– Дура! Старше, а ума нет! – он почти кричал. – Да ты и три раза в неделю еле живая приходишь… Посмотри на себя со стороны! У тебя вечно физиономия вытянутая, вечно что-то болит, даже не дотронешься до тебя – то месячные, то диссертация, то перегрузка… Занимаешься с мужиками! Были побои палкой, я стерпел, не пошел разбираться. Были хождения в горы… Ты понимаешь, что я до поры до времени закрываю на всё это глаза, потому что у самого постоянные проблемы? Но я обеспечиваю семью, я добытчик. А ты женщина! Понимаешь? Жен-щи-на. И ты не должна забывать, где твое место…

Ася растерялась, ее губы задрожали от обиды, голос сорвался:

– Так что, мое место возле тебя – на кухне и в постели? Я не имею права на собственные цели? Я – никто?

Он перегнулся через стол, жестко и членораздельно спросил:

– А ты деньги зарабатываешь? Тебя твой учитель будет кормить и одевать?

Ася отшатнулась, ее лицо побелело:

– Вот как ты обо мне думаешь?

– Да на хрена мне это надо? Ненормальная…

Он швырнул в сердцах бутерброд – да так, что кусочки колбасы шлепнулись на стол, выскочил в прихожую, быстро обулся и хлопнул дверью. Ася так и осталась сидеть перед недопитым чаем – удивленная, оскорбленная, недоумевающая…

Скандал с мужем возымел обратное действие – вместо всепоглощающего чувства вины Асю захлестнула глухая обида. Глеб мог бы поговорить с ней, предложить какой-то вариант, спросить, чего она хочет сама. Именно на такой разговор она рассчитывала. Но он не только не поддержал, но и грубо указал на ее место. Вот как? Она никто? Содержанка? Значит, по его мнению, у нее не должно быть своих интересов? Логически выходило, что да. Она действительно ничего не зарабатывала, и попытка работать в бизнесе закончилась провалом. Но ее замужнее положение изначально предполагало зависимость – карьеру должен был в их семье делать кто-то один, двое детей требовали постоянного внимания, и Глеб должен был это понимать. Получается, ухаживать за детьми, убирать дом и готовить еду было равнозначно обслуживанию. Она превратилась в служанку без права голоса.