Иллюзия бессмертия

- Моя, - хрипел он, изливая свое семя в жаркое лоно жены. - Моя, - яростно рычал внутри него рвущийся наружу дракон. - Моя, - снова и снова повторял Доммэ, сжимая в объятьях тело самой дорогой на свете женщины…

ГЛАВА 27

Доммэ встречал рассвет, бережно сжимая в объятиях свое маленькое чудо. Девочка… женщина… жена… Тонкие пальцы, переплетенные с его. Алые губы, распухшие от поцелуев. Целовал бы и целовал… Манящие изгибы нежного тела… Как мало ночи, чтобы познать их вкус. Как мало жизни, чтобы насытиться сполна этой хрупкой красотой. Утро ложилось золотом на ее белоснежную кожу. Первые лучи запутались в огненно-рыжих волосах, и Доммэу казалось, у него на груди спит светлое жаркое солнышко. Любовь…Такое странное, короткое слово, вмещающее в себя целую вселенную чувств… жгучая ревность, безудержная страсть, неистовое желание, тоска, рвущая сердце в клочья, боль, робкая надежда, радость, щемящая нежность, сладкая мука, трепетный восторг, ощущение полета и эйфории от невероятной близости, и ее тихое слово «люблю», волшебной вязью магии проникающее в сердце. Он любил…

Урсула зашевелилась, тихо засопела, длинные веера ресниц вспорхнули легкокрылыми мотыльками, и зеленые глаза любимой заглянули Доммэу в самую душу. Бесконечность в теплоте этого взгляда…

- Моя маленькая, - прошептал Доммэ, подтягивая жену на себя и целуя ее мягкие губы.

- Что я здесь делаю, - неожиданно испуганно выдохнула Урсула, упираясь ладошками в грудь Доммэа.

- Что? – Доммэ обмер и непонимающе уставился на затравлено озирающуюся по сторонам малышку. – Что происходит, детка?

Урсула потянула на себя край простыни, стыдливо скрывая свою наготу и отодвигаясь от растерянного мужа.

- Почему на мне нет одежды, - она опустила голову, и пелена огненных локонов скрыла от Доммэа зардевшиеся румянцем щеки.

Доммэ ничего не понимал. Что произошло, пока она спала? Или это спит он? Еще вчера она просила остаться, таяла и плавилась воском в его руках, говорила, что любит… Этой ночью она подняла его до небес, а утром бросает камнем на землю…

- Ты сказала мне «да» ночью, маленькая, - Доммэ коснулся пальцами нежного подбородка, приподнимая ее лицо, с тревогой всматриваясь в любимые черты.

- У тебя старческий склероз, темный? - откинув волосы, прошептала Урсула. – «Да» я тебе точно не говорила.

Доммэ смотрел, как его малышка закусывает губу, опускает глаза, пытаясь скрыть искрящиеся в них смешинки, и не мог поверить… она что, издевается? Его маленькая заноза, похоже, решила пошутить над ним. У него чуть сердце не оборвалось, а она шутит?

- Развлекаемся, маленькая? - вкрадчиво мягко спросил Доммэ, медленно придвигаясь к невинно хлопающей глазами жене.

- Шалю, - неровно вздохнула она и, не выдержав, вдруг радостно улыбнулась.

Одним резким движением Доммэ отбросил простынь, подмял ее под себя, захватывая руками лицо, впиваясь в губы требовательно, нежно, неистово, зажигая ее огнем своего желания, заставляя прижиматься к нему обнаженным телом.

- Так как насчет «да», маленькая? - улыбнулся он задыхающейся и тяжело дышащей Урсула.

- Да, - сипло произнесла она, обнимая руками Доммэа за шею, подставляя губы новому поцелую.

- М-м-м, - потянул Доммэ, потершись носом о ее подбородок. – Я не расслышал, - горячий язык проложил влажную дорожку от ключицы до уха, оставив невесомый след от поцелуя у основания шеи.

- Да, - всхлипнула Урсула, запуская пальцы в смоляные пряди волос мужа.

- Видишь ли, маленькая, у меня не только старческий склероз, но еще и старческая глухота, - жарко прохрипел Доммэ, захватывая губам в плен вершину груди. - Громче, маленькая. Я не слышу. Кричи.

- Да, да, - иступлено повторяла Урсула, теряя контроль от его поцелуев, не соображая, что она делает.

- Что да, маленькая? – не останавливался Доммэ, сводя ее с ума своими ласками.

- Все да, - тонкие пальцы скользили по спине, рукам, лицу Доммэа, и он не понял, в какой момент из соблазнителя превратился в соблазняемого. Ее прикосновения огненными стрелами пронзали тело, будили в нем дикую, животную, ничем не прикрытую страсть. Сносили голову, отбирая остатки разума.

- Люблю тебя, - шептал, как безумный, Доммэ, повторяя без конца как обещание, как заклинание ее имя.

- Люблю тебя, - вторила ему в ответ Урсула, подставляя свое тело его бесстыдным ладоням.

И время для этих двоих остановилось, мир стал вращаться с бешеной скоростью, сокращаясь до расстояния хриплых вздохов и их переплетающихся в безрассудном танце тел. Как квинтэссенция любви, как извечный дар жизни, мужчина и женщина сливались воедино, сгорали в огне желания, умирали и рождались в ярких лучах поднимающегося над землей солнца.