Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски

Вскоре после визита Картера начальство попросило Лизу помочь с проведением церемонии награждения лауреатов года. В CDC старались всячески подчеркивать, что у них академическое учреждение, а не бюрократическое. «Культура CDC подразумевала подчеркнутую скромность и полное отсутствие бахвальства своими достижениями, которые порою доходили до гротескных форм», — сказала она. Атмосфера CDC дышала ветошной вежливостью людей в хаки и спортивных сандалиях, милостиво ожидающих тихого признания. Признание заслуг в деле борьбы с заболеваниями означало не гордо выпяченную грудь, а упоминание твоего имени в научных докладах. На описываемой церемонии награждения тихим признанием роль Лизы сводилась к тому, чтобы держать в руках памятную табличку, пока директор CDC объясняет, кому и за какие именно важные заслуги она вручается. Пока она стояла в полутьме глубины сцены, у нее вдруг загудел мобильник: пришло сообщение. Лиза, смутившись, отдала его кому-то из коллег за кулисами. «Совсем рехнулись», — подумала Лиза. — А ей из-за кулис: «Белый дом! Белый дом!» — Лиза тут же ретировалась со сцены, смотрит, а там сообщение от Картера: «Хочу пригласить вас на совещание в БД в ближайший четверг во второй половине дня. Нужно кое-что объяснить».

Прибыв в назначенный день к воротам Белого дома, она так разнервничалась, что позвонила Картеру снаружи и попросила его выйти ей навстречу: «Я же здесь в жизни не бывала! Заберите меня с улицы и проводите внутрь!» И само это первое совещание прошло как-то неловко. В числе участников обнаружилась важная шишка из CDC уровня начальника начальника ее начальника. «Когда я вошла, он смерил меня взглядом и пробурчал что-то типа: „Вы-то какого черта сюда приперлись?“». Ей это и самой было непонятно. В кабинете всего несколько человек; судя по виду, один другого важнее. Собрались они там выслушать объяснения Ричарда и Картера относительно того, что они надумали. Картер успел обрисовать ей кое-что лишь в самых общих чертах; и только теперь она выслушала весь рассказ целиком. «Мне этим чуть мозг не вынесло, — сказала она. — Конкретный вынос мозга — это сама идея использовать множество недостаточно эффективных стратегий одновременно. Серебряной пули против болезни нет. Ну я себе и говорю тогда: „Это важно. Перспективно. Это не моя работа. А мне плевать. Берусь за нее“».

Вскоре она начала еженедельно летать из Атланты в Вашингтон и обратно. Дуэт Ричарда и Картера разросся до трио с участием Лизы. Она стала недостающим связующим звеном с CDC. Она прекрасно понимала всю степень радикальности их идей и неизбежных трудностей с продажей этих идей американцам, на которых в случае пандемии возложат ответственность за их проведение в жизнь. «Имелся стандартный подход CDC к тому, как всё это делается, — сказала она. — В двух словах: вакцинация и изоляция. А тут было нечто иное». Никто в CDC даже не задумывался над тем, чтобы в случае смертельной пандемии дать правительству возможность теми или иными способами разобщать и разделять людей.

На той неделе, когда предстояло опубликовать план, Картер попросил Лизу прилететь на совещание в Министерстве здравоохранения и социальных служб. Там Ричарду предстояло впервые продать концепцию «целевого многослойного сдерживания» за пределами Белого дома. Среди слушателей были и авторы первоначального плана борьбы с пандемией, который так взбесил Джорджа Буша, и эксперты по вакцинации из различных ведомств, и люди из CDC, и — самое тревожное — легендарный Д. А. Хендерсон. Они даже не пытались изображать вежливость. «Просто смешали его с дерьмом — и всё», — сказала Лиза. Что тогда говорить о Бобе Глассе с его игрушечной моделью: люди в американском правительстве, которым предстояло отвечать за различные аспекты реализации стратегии противодействия пандемии, какой бы эта стратегия ни была, все до единого считали любые модели борьбы с заболеваниями бредом сивой кобылы. Закрытие школ, по их мнению, было полной чушью. Также они были твердо убеждены, что ни одно из так называемых немедикаментозных вмешательств не принесет ничего, кроме экономических убытков. «Непрошибаемый аргумент у них был один: у вас нет данных из реального мира, — сказал Ричард. — И всё, что вы можете предложить, — всего лишь какие-то модели». И подтекст у всей этой критики был один-единственный: мы эксперты, а вы — никто. После того совещания Лиза наградила Ричарда прозвищем «Пиньята»[27].