Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми

Несмотря на публичные заявления о поддержке бесплатного здравоохранения, Найджела Фараджа в 2012 году засняли на видео, когда он говорил сторонникам партии, что будет «чувствовать себя более комфортно», если здравоохранение Великобритании будет открыто для «рынка». В лучшем случае его готовность солгать о роли НСЗ в делах Чарли и Альфи была саморекламой, однако некоторые могут счесть, что это вполне соответствует принципам, лежащим в основе самопровозглашенного либертарианского движения, которое находит свои философские аналоги в красных штатах[42].

КОСВЕННОЕ УЧАСТИЕ В ЭТИХ ДВУХ ДЕЛАХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПОЛОЖИЛО НАЧАЛО ДРУГОЙ ИСТОРИИ: НЕПРИЯТИЕ ЕВРОСОЮЗА.

Во время все того же интервью на Fox News Найджел Фарадж не стал поправлять ведущую Лорен Инграхам, когда та сказала, будто решения были приняты с участием «суда ЕС» – что было ложью, повторенной Breitbart. Мы более подробно поговорим о Европейском суде по правам человека в пятой главе, где я однозначно повторю тот же тезис, который в образовательных целях следует неустанно вдалбливать в головы людям: ЕСПЧ не является «судом ЕС».

И вот, по мере того как волнения нарастали, а от лжи различных фракций уже рябило в глазах, стало очевидно, что путаница всем шла только на пользу. Чем скандальнее становились эти истории, тем больше веса они придавали кампании, о какой бы конкретно кампании речь ни шла. Так возник тихий, но хорошо заметный заговор глобальной дезинформации, ускоренный и усиленный социальными сетями, в котором плачущих родителей выставляли в качестве политических манекенов, больницы штурмовали, врачам угрожали расправой, а судей называли нацистами. В конечном счете правда стала одной из многих невинных жертв в этих двух трагичных историях, в которых не было победителей – в выигрыше были лишь кружащие в воздухе стаи пускающих слюнки стервятников.

ИСТОРИИ ЧАРЛИ ГАРДА И АЛЬФИ ЭВАНСА СЛУЖАТ НАГЛЯДНЫМИ ПРИМЕРАМИ ТОГО, КАК ДЕЗИНФОРМАЦИЯ МОЖЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НАШУ ОБЩУЮ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ И МАНИПУЛИРОВАТЬ НАШИМ ИНСТИНКТИВНЫМ ЖЕЛАНИЕМ ПОМОЧЬ НУЖДАЮЩИМСЯ.

Кроме того, они демонстрируют нашу уязвимость. Напуская туман на факты и проникая в наши самые глубокие и первобытные страхи, те, кто продвигает свои собственные интересы, могут запросто убедить нас в том, что мы на стороне ангелов, в то же время превращая нас в невольных пассажиров глобальной машины социального возмущения, служащей совершенно иным целям.

Я прекрасно понимаю, какие мотивы побудили людей присоединиться к Армии Чарли и Армии Альфи. Большинством из них руководила любовь. Их объединяло желание помочь несчастным родителям в их самый трудный час и побороться за жизни детей, которые, как им казалось, нуждались в защите. Что может быть благороднее, чем защита ребенка от тирании?

Они это прекрасно понимают. Инженеры машины возмущения, распространители идей о «псевдозаконе», они понимают, какой резонанс вызывают подобные случаи. И они умело манипулируют нами, используя силу солидарности и превращая ее в податливую ярость толпы. Как результат, мы можем отказаться от наших принципов, будучи убежденными, что закон пренебрегает интересами ребенка, вместо того чтобы их защищать, начав писать гневные сообщения в социальных сетях и, как это было в данных случаях, рассылать угрозы врачам и медсестрам, а также призывать повесить «кровожадных» судей (97).

Когда случаи, подобные историям Чарли и Альфи, попадают в заголовки газет, необходимость в общественном правовом образовании становится как нельзя более очевидной. По обоим этим делам было распространено так много дезинформации и лжи, что у правды не осталось никаких шансов выбраться на поверхность. Спокойные и трезвые объяснения терпеливых юристов по семейному праву особенностей законодательства попросту не вписывались в многочисленные цели заинтересованных лиц.

Одной из многих трагедий в этих делах было то, как были заглушены подлинные доводы юридического, морального и этического характера. Пожалуйста, не путайте мое презрение к мошенникам с безоговорочной поддержкой судебных решений по обоим делам, а также того, как английские суды разбираются с конфликтом наилучших интересов ребенка со взглядами родителей.

На эту тему полно научной литературы, в которой критикуются судебные решения и непреложная первостепенность принципа благополучия. Хотя лично меня они и не убеждают, высказываются довольно веские и хорошо продуманные доводы в пользу введения более высокого порога в случаях, когда суды рассматривают заявление, которое может привести к отмене искусственного поддержания жизни (98). Критерий «значительного вреда» имеет свои объективные позитивные стороны, даже если меня самого он и не прельщает.