Имаго

– Да! – Тони чмокнул отца в бородатую щеку и помахал ему рукой. – Я никогда-никогда не подойду к ним в одиночку!

Дункан проследил, как сын сел на велосипед и покатил по двору, что-то беспечно напевая. Жена подошла к нему и, обняв за шею, прижалась щекой к его макушке. Они поцеловались, и солнечный свет золотой нитью сшил их губы воедино. Июнь… сладким медом разливалось тепло, громко смеялся маленький Энтони, но смех этот начал затихать, превращаясь в призрачный вой ветра. Резко похолодало. Словно в ускоренной съемке, я увидела, как опал и почернел клен, как сгнила и оборвалась веревка качелей. Все вокруг умерло… и я поняла, что очутилась в том самом моменте, когда умер и Дункан Хоу, заботливый семьянин и счастливый человек. Умер, но родился безумный имаго, носящий его личину.

Дверь в дом была открыта. Я вошла в темный коридор, освещаемый синими всполохами телевизора, работающего в гостиной. Вокруг царил хаос, пахло кровью, гниением… смертью.

– Нет… нет…

На кухне, прислонившись спиной к холодильнику, сидел человек. Его кровоточащий глаз, утонувший в страшной ране, выглядел жутко, и можно было наяву увидеть белую пелену, затянувшую его впоследствии. Дункан рыдал в голос и баюкал в объятиях окровавленные тела сына и жены.

– Энтони… Хлоя… – шептал он, дрожащими руками стирая грязь и кровь с бледных мертвых лиц. – Нет…

В груде обломков стола темнела туша мертвого чудовища. Червь.

– Вернитесь ко мне… – Дункан уткнулся носом в окровавленную голову сына и завопил так отчаянно, что меня пробрала дрожь: – Вернитесь ко мне! Хлоя, Тони! Вернитесь…

– У тебя ее глаза.

Я подняла голову. Настоящий Дункан, безумный Дункан высился надо мной скалой, грозящей вот-вот обрушиться, глядел холодно и презрительно.

– Теперь ты знаешь все. – Он ударил меня по ребрам тяжелым ботинком, проломив грудную клетку. – Ты – живое напоминание о том, чего я лишился… что я не смог спасти их. Я был нужен им, но я не смог.

– Убив меня… – я задохнулась, – ты не вернешь Хлою, убив меня…

– Не верну, – согласился Дункан, и его голос задрожал, – но хотя бы забуду ее глаза. Забуду о том, что у меня была семья… Боль уйдет, если уничтожить ее источник.

– Дункан, – раздался голос Майло позади нас. Алекс лежал у его ног с расколотой маской, открывшей подбородок и губы, и шумно дышал. – Постарайся прикончить их до того, как эту сцену увидит кто-нибудь из людей, окей?

– Как скажешь, – хмыкнул Дункан. Наклонившись ко мне, он зло сверкнул глазами: – Не думай, что сможешь понять меня. Я видел твое никчемное прошлое. Потеря брата, лучшей подруги… ничто из этого не сравнится с тем, что пережил я. Ты никогда не узнаешь, каково это – видеть, как чудовище задирает твоего сына, которому и пяти лет не было! Как жена ползет к его мертвому телу, стараясь заслонить…

Дункан наступил мне на спину. Прогнулся под его ногой позвоночник, захрустели позвонки. Еще чуть-чуть – и он сломал бы меня, но не успел.

Как в тумане я услышала шорох подошв по асфальту.

Затем – тяжелое дыхание и скрежет когтей.

Наконец – звук рвущейся ткани. Рвущейся кожи.

Дункан взбешенно взвыл, отшатнувшись от меня. Рядом рухнул на бок Алекс: его лицо, уже не скрытое маской, исказилось болью, побледнело и покрылось испариной. Алекс скрючился и зажал вспоротый живот, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности.

– Нет, – простонала я, изо всех сил пытаясь дотянуться до него. – Алекс, нет!

– Ол…лив… – прохрипел Алекс. Из мучительно скривившегося рта лениво выкатилась жирная капля крови.

Он потянулся ко мне. Наши пальцы замерли в сантиметре, не в силах преодолеть это последнее препятствие. Широко открытыми глазами я смотрела, как под его телом расплывается темная лужа. Он улыбнулся мне, так ласково, будто ничего не произошло. Глаза погасли и закатились.

– Алекс? – прошептала я. Слезы хлынули градом, теперь их ничто не сдерживало.

Где-то рядом завывал и сыпал проклятьями Дункан, хватаясь за обезображенное лицо. Теперь он ослеп – Алекс вырвал его единственный здоровый глаз.

– Я убью тебя, – зарычала я, поднимаясь на ноги. – Я убью тебя! Я убью тебя!

Дункан слепо качнул головой. Я выпрямилась. Впервые мое нутро гудело, как воздух в пустом кувшине, – я мурлыкала, как Черви, оплакивая Алекса, семью Дункана и самого его. Но не успела я броситься, как в воздухе раздался свист. Отсеченная голова Дункана взлетела в воздух. Тонкий прут вонзился ему в спину, дернулся, и тело повалилось на землю. Дункан Хоу был мертв.

– Готово.

Я прищурилась, стараясь разглядеть две невысокие фигуры. Темная форма, нагрудники из прочных пластин, кожаные перчатки, маски с круглыми отверстиями для глаз и прямоугольной прорезью для рта. Один из пришельцев держал длинный прут с шипастой шишкой на конце, второй – мачете с потемневшим лезвием.

– Не убивайте меня, – прошептала я. Бессмысленная молитва срикошетила от сырых стен переулка.

Фигура с мачете мрачно переглянулась с той, что держала прут. Вторая склонилась над Алексом и проверила пульс.