Имаго

– Кончай их обеих! – проворчал его товарищ. – Там разберемся…

Аромат теперь был невыносимо душистым: страх девушки возрастал, кровь насыщалась кислородом, становясь еще вкусней и желанней. Я сморщилась, отстранившись от нее, но тощие руки упорно цеплялись за меня.

– Пожалуйста…

– Ты что, не слышала, что я сказала? – прорычала я, поднимая взгляд на бледное вытянувшееся лицо. – Вали отсюда быстро!

Испугало ли ее свечение ярко-желтых глаз, или она почувствовала на своих пальцах прилипшие лоскуты тонкой кожи, а может, впечатление произвел демонический бас, в который превратился мой голос, но в следующее мгновение девушка уже убегала, цокая каблуками и громко всхлипывая. Я облегченно вздохнула, игнорируя резь в желудке, и снова развернулась к мужчинам. Они явно поняли, что перед ними не просто потенциальная жертва, которую можно подкараулить в темной подворотне. Оба мерзавца зашли за мусорный бак, надеясь спрятаться.

– Я чувствую, как у вас потеют подмышки и спины; воздух от этого стал влажным, – сказала я, углубляясь в проулок. – Здесь воняет страхом – так, будто дождем намочило груду ржавого металла. Ваши сердца грохочут, как отбойные молоты.

Я остановилась напротив бака и принюхалась, впитывая кислый дух ужаса.

– С моим зрением и обонянием, слухом и реакцией распознать работу вашей симпатической нервной системы проще простого. Скажете, что человек такого не может? Но, знаете, – я улыбнулась про себя, и по подбородку потекла слюна, смешанная с ядом, – я ведь не человек.

От контейнера отделилась первая тень и заметалась по проулку, стремясь скорее выбраться под тусклый свет фонарей. Я, лениво посасывая коготь, дала ей фору. Спешить было совершенно некуда. Когда нога жертвы ступила в полосу холодного серого света, я рванулась вперед. Когтистая лапа коснулась вспотевшего под свитером плеча, пальцы погрузились в плоть, как горячий нож в масло.

– Даже не пытайся.

Мужчина полетел обратно к контейнеру, вопя от страха. Раздался хруст – лопнул позвоночник, не выдержав столкновения с острым железным углом.

Я терзала обоих медленно и долго, ломая кости и кромсая плоть, потому что знала: с не меньшей жестокостью они бы мучили ту девушку. Когда они лежали на земле, мыча и тараща обезумевшие глаза, я почувствовала присутствие Гудроу.

– Хватит с них, – заключил он, подойдя ближе и тронув одного носком блестящей туфли, – пора ужинать.

Гудроу питался так же, как я, только еще страшней: разинув огромную пасть и ощерившись, он вгрызался зубами в плечо скулящего мужчины, вырывая клочья мяса. Он почти не пил кровь – только пожирал плоть, медленно и лениво.

«Слишком сдержанный для Червя, слишком голодный для имаго», – подумала я, подставляя флягу к вспоротой от уха до уха шее одной из жертв. Кожа у него в нужный момент не отходила, но глаза горели. Зубы были острые, но коготь только один – на безымянном пальце. Наша встреча облегчила ему охоту – ведь теперь я была загонщиком, а ему оставалось только ждать за моей спиной, как стервятнику.

– Нам пора, – бесцветным голосом сказал Гудроу, подхватывая обезображенное тело. – Бери, сколько можешь, и пойдем.

Я завинтила крышку фляги. Желудок успокоился, погрузившись в деловитое переваривание самой тяжелой на свете пищи – человеческой плоти.

* * *

Когда мы вернулись, Алекс уже пришел в себя. Смертельно бледный и осунувшийся, он постарался улыбнуться и даже приподнялся на локтях. – Хей!

– Хей. – Я поставила флягу на прикроватный столик. – Где Холли?

– Отошла вздремнуть. – Алекс схватил флягу, дрожащими пальцами отвинтил крышку и жадно приложился к горлышку.

На простыню струился песок, в который превратились плоть и кровь. Алекс наконец открыл глаза и вытер тыльной стороной ладони губы. – Иди сюда.

Просить дважды не пришлось. Я медленно заползла в постель, чувствуя, как ломит все тело после удачной охоты, а от сытости налились свинцом конечности. Теплое плечо пахло уксусом; я уткнулась в него носом и притихла, боясь пошевелиться.

– Алекс?

– М-м?

– Что ты думаешь о Гудроу?

Даже не поднимая головы, я почувствовала, как Алекс нахмурился. Его руки сцепились на животе, пряча незаживающее увечье.

– Не знаю, – признался он, немного помолчав. – Старик ест плоть. Имаго ее едят, но редко. Черви также питаются плотью, но они пожирают вообще все, что могут. Гудроу не спит днем, не превращается, коготь только один… Я не знаю, кто он.

Тихо посапывала в соседней комнате Холли, Гудроу шелестел газетой, перелистывая страницы. Монотонно тикали часы в кухне. И тот звук. Кап-кап. Кровь стекала с разделочного стола, где хозяин квартиры освежевал оба тела. Вспомнив, как он спокойно вытаскивал гирлянды кишок, я почувствовала легкую тошноту. «Правильно ли мы сделали, придя сюда? – билась в голове тревожная мысль. – С другой стороны, Гудроу не кажется врагом. Да, он выглядит опасным – но не для нас».

– Лив, – прошептал Алекс, – а если бы мы были людьми… ты бы влюбилась в меня? Без всей этой химии в виде уз… просто так, по-человечески?

– Думаю, да, – призналась я.