Имаго

Светлые волосы разметались по подушке. Алиса казалась живой, но одновременно было в ней что-то восковое – словно кто-то принес в комнату куклу, до ужаса похожую на человека, и бросил на кровать. Я смотрела на спящую красавицу и чувствовала поднимающуюся панику. Осознание накрывало разум тяжелым облаком: Книга – не поделка сумасшедшего, а рассказ Алекса – не горячечный бред. И я тоже стала частью всего этого, заразилась от случайного человека, превратилась в пыль, в имаго. Глотка сжалась, сейчас в нее не прошла бы и капля воды. Я прижала ладонь к губам, не в силах оторвать взгляд от серого трупа в постели. «У нее один палец осыпался, – блуждали в голове вялые мысли. – Прямо как столбик пепла на сигарете. Просто взял и… осыпался».

На ватных ногах я вышла из комнаты, ставшей гробницей для молодой красивой девушки. Кухня насквозь пропиталась металлическим запахом крови и чего-то прогорклого. На столешнице все еще стоял стакан с кровью – тот самый, приготовленный для Алисы. Я вдруг ясно увидела, как она с нежной улыбкой говорит ему, что хочет есть, а он несется в кухню, радостный оттого, что наконец-то может помочь. И пока он вскрывает пакет с донорской кровью, которых в холодильнике полно, она торопливо пишет записку, превозмогая боль и холод, но слабость не дает подняться на ноги. Останавливается сердце, умирает мозг… Алекс заходит в комнату, счастливый, и видит ее.

«Это моя смерть, – подумала я. – Моя смерть в чужом лице. Я умру точно так же». Ужас заполнил меня, сковал мышцы. Пораженная, я стояла на кухне и размышляла, что теперь мне осталось. Следовать за Алексом? Вроде бы он не выказывал никакой враждебности… за исключением попытки меня сожрать. Этого я все еще не могла ему простить – и не думала, что смогу. Но и желания убить его больше не было.

– Мы теперь в одной лодке, – грустно усмехнулась я.

Пустая кухня ничего не могла ответить мне.

* * *

– Возьми трубку, Джи… – прошептала я и прижалась лбом к холодной стене в коридоре.

Ослабев от голода и усталости, я села на пол и сжала в руке телефон. В ухо нудили бесконечные гудки, затем раздался отчетливый хруст прерываемой связи. Я укоризненно посмотрела на дырочки в трубке, словно в них видела свою подругу. Я поступила неправильно, бросив Джи в клубе без объяснения, да еще и разыграв представление с полетом со второго этажа. Наверняка она ужасно переживает… Но почему не берет трубку? «Надеюсь, ничего не случилось. – Я закусила губу. – Вечно ты влипаешь из-за меня в неприятности, Женевьева…»

Измученная мрачными мыслями, я набрала второй номер. Гудки на этот раз длились недолго, вскоре прервавшись холодным:

– Алло.

Совсем не ожидала услышать ее именно сейчас.

– Привет, Шерил.

– Если ты звонишь Холли, то я вынуждена тебя огорчить, – тихо сказала Шерил, – она сидит с отцом.

Джейкоб сильно приболел – наверное, ты уже знаешь.

– Да, Холли мне говорила… – Я вспомнила его изможденное лицо и странную улыбку. Сильно приболел…

На другом конце провода воцарилось молчание, наполненное жужжанием. Где-то далеко раздались глухой треск и голос Холли. И какой-то странный звук. Что это?

– Тише, папа, – голос Холли дрожал, смешиваясь с этим звуком. Почему Шерил не кладет трубку?!

Снова тот звук. Треск.

– Оливия, – в тоне Шерил появилось что-то похожее на беспокойство. Мягкий голос, дрожащий, как бормотание морских волн, – она никогда так не говорила, а со мной и подавно.

– Что?..

– Я была бы очень благодарна, если бы ты… зашла к нам на неделе, – промурлыкала Шерил. – Джейк очень болен… и, честно говоря, я не знаю, что будет с ним дальше.

В голове стало до странности легко. Нет, этого не может быть. Я должна была зайти к нему, еще когда услышала о болезни, но задетая гордость говорила громче здравомыслия. «Но ведь я тоже тогда заразилась, – вспомнила я. – Мне было не до этого».

– Да, Шерил. Я зайду на неделе.

Она не ответила. Раздался отдаленный вскрик, затем наступила тишина. Шерил повесила трубку, оборвав жуткое басовитое пение статики, – резко опустила занавес.

Чтобы как-то успокоиться, я вошла в комнату и приблизилась к окну. Солнце уже клонилось к закату, скоро проснется Алекс, а я так и не дремала днем – слишком мало времени, чтобы тратить его на сон. Поэтому, поклевывая носом, я устроилась в кресле и обняла колени. Мнение, что вампиры могут ждать вечность, – ошибочно. У вампиров рода имаго каждая минута ценнее золота. Стараясь занять чем-нибудь мысли, я прикрыла глаза. Холли. Я вспомнила странные звуки из телефонной трубки, вспомнила и необычный разговор с Шерил.

Странно, подумала я, уже засыпая. Перед глазами все поплыло. Странно… в голове клубился черный туман: иногда он алел от света, падающего на веки, но потом вновь возвращался чернильный мрак.

О господи. Это же было рычание.