Имаго

Алекс смотрел на нее с опаской. Глаза его бессмысленно опускались, едва он поднимал взгляд до уровня ее лица. Имаго не могут видеть Королеву такой, какая она есть. Но почему тогда я могу?

– Милая, – я опустилась на колени и обняла Холли, – тебе нужно очень много всего узнать…

– Мама мертва? – Она сверкнула глазами.

– Холли…

– Что бы там ни было, – дрожащим голосом произнесла она, – рассказывай мне все! Надоело быть в стороне. Сначала папа, потом мама… а теперь еще и ты!

Я не успела ответить: Алекс присел на корточки и подался к лицу Холли так близко, что она попятилась. Мгновение карие глаза сверлили ускользающим взглядом широко распахнутые голубые, потом резким движением Алекс поднялся и открыл холодильник. На пол упал красный пакет с мелко напечатанной на нем информацией: резус-фактор, группа, фамилия донора.

– Пей, – холодно сказал Алекс.

Холли испуганно таращилась то на пакет, то на него. Ее дыхание стало частым и прерывистым, я тайком отметила нездоровый блеск, вспыхнувший во взгляде. Она облизнула пересохшие губы и вскинула руки к лицу:

– Я не…

– Пей, – повторил Алекс, захлопывая холодильник. – Мне нужно, чтобы ты выпила это.

– Это же…

Алекс фыркнул, вновь распахнул холодильник и вытащил второй пакет. Зубами он вырвал из него кусок полиэтилена и принялся высасывать содержимое. Холли, мертвенно бледная, не могла отвести глаз от этого зрелища. По подбородку Алекса побежала багровая капля и, вихляя ярким хвостом, застряла в жесткой щетине. Он швырнул пустой пакет в раковину. Темные прежде глаза источали зловещее сияние.

– Холли, – прошептала я, – нам нужно, чтобы ты выпила это.

Нужно ли это? В этом ли мы нуждаемся на самом деле? Алекс говорил, как важно сломать печать, хранить Юную Королеву и подталкивать ее к осуществлению пророчества… но неужели это верный путь? В кухне повисла пауза, нарушаемая хриплым дыханием, вырывающимся из вздымающейся и опадающей груди Холли. Яростно тряхнув головой, она закричала: «Я не хочу!» – и умчалась обратно в гостиную. Я услышала приглушенные рыдания. Нити, протянутые от моего сердца к ее, возмущенно завибрировали. По телу побежала неприятная дрожь, на душе стало гадко.

– Что на тебя нашло? – угрожающе тихо спросила я.

– Она не человек, Оливия. – Алекс поднял с пола пакет и пихнул его обратно в холодильник. – То, что ты скакала вокруг нее восемь лет, не значит, что я присоединюсь к этим хороводам. Кровь – единственное, что ей нужно.

– Неужели нельзя помедленнее? – процедила я. – Нельзя выждать хотя бы день?

– У нас нет времени! – рявкнул Алекс, саданув кулаком стену. – Ни дня, ни часа, ни минуты лишней! Как ты не можешь понять, Оливия: нет уже никакого завтра. Завтра ты можешь сдохнуть – ты впадешь в спячку, тебя задерут Черви, ты рассыплешься. Сейчас эта девочка – единственное, что может спасти всех, потому что только она может убить Королеву! А она не пробудилась до конца, следовательно, толку от нее в этой войне столько же, сколько от детского пластмассового ножика!

– Перестань на меня орать! – закричала я, стиснув руками голову.

Мы замолчали, сверля друг друга гневными взглядами. Я впервые увидела, как холодный рассудительный Алекс вышел из себя. В стене темнела круглая вмятина, от которой разбегались маленькие трещины…

– Ты ничего не понимаешь, – сказал он севшим голосом. – Все думаешь, что это игра…

– Я пытаюсь сохранить то, что у меня осталось, – зло прошептала я, глядя на него исподлобья. – А ты?

Алекс вдруг сорвался с места. Громко хлопнула входная дверь, и в маленькой квартире воцарилась тишина. Ушел. Неизвестно куда. Я молча вошла в гостиную. Холли сидела в углу комнаты и тихо плакала, уткнув голову в поджатые к груди колени.

– Холли… – Я села рядом и неловко заерзала. – Тебе удобно вот так сидеть?

– Какая разница? – пробурчала Холли, не двигаясь. – Я же не человек. Только людям бывает удобно.

Я вздохнула и погладила ее по голове. Волосы, заплетенные в две французские косички, казались темными в полумраке. Холли наконец взглянула на меня, и я нежно улыбнулась: под ее глазами чернели подтеки туши.

– Ты что, красилась?

– В моем классе есть один мальчик, – прошептала Холли, вытянув ноги, – его зовут Питер. Он… мне нравится.

– Расскажи о нем, – попросила я.

Холли застенчиво улыбнулась сквозь слезы и шмыгнула носом.

– Он несколько раз провожал меня до дома… и мороженое покупал. Я хотела быть красивой, поэтому взяла у мамы тушь утром… пока она не видела.

Для Шерил пропажа туши явно стояла на последнем месте в списке проблем.

– Лив… – Холли вытерла ладонями глаза и щеки. – А я буду нравиться ему сейчас?.. Нет, подожди. Не так. Я увижу его снова?

– Я не знаю, – ответила я.

Не было смысла врать ей – Холли сейчас предстояли лишения гораздо серьезней. Лучше сразу начать готовить ее к этому, чем успокаивать иллюзиями.

– Понятно, – просто отозвалась она.