Имаго

Алекс промолчал. Я опустила руку на его живот и принялась накручивать черные жесткие волоски на палец. В этот раз все было по-другому. По-настоящему. Люди занимаются сексом по разным причинам: продолжение рода, похоть, страсть, скука, самолюбие – да сколько еще может быть причин, чтобы один человек снял трусы, а второй раздвинул ноги? Я осознала, что до сих пор никогда не занималась любовью: все это было механическими фрикциями, тупым актом, завершающимся одним и тем же – моим отчаянием, холодным, никому не интересным. Алекс же говорил со мной на языке тела, он не гнал до конца, упрямо нажав на газ. Как могут имаго – ужасные существа, убивающие людей и пьющие кровь, – любить настолько искренне и отчаянно, будто каждый раз – последний?

– Я думаю о твоей племяннице. Раз Королева теперь знает, кто ты такая, она непременно найдет нас. Спрятаться от нее сложно, а учитывая, что мы забрали ее ребенка, – и подавно. А когда она нас найдет…

Я вспомнила хруст костей, с которым Шерил (стоило ли продолжать называть ее так? Было ли у Королевы вообще какое-нибудь имя?) сломала грудную клетку девочки-почтальона, и влажный шлепок сердца, брошенного в раковину.

– Что она сделает с Холли?

– Тебе лучше не знать. Поэтому я и говорю, что нужно уезжать. У меня остались средства; я могу выгрузить остатки крови в мини-холодильник… – Алекс пустился в пространные размышления. – Холли потребуется еда, но это не проблема. Купим провизии на ближайшее время…

– Это все отлично, но куда мы поедем? – поинтересовалась я, приподнявшись на локте и глядя на него. – У тебя хотя бы примерный план есть?

– Пока девочка не пробудилась окончательно, я не могу ничего сделать. И никто не может. Печать почти сорвана, спровоцировать взрыв может что угодно.

Я вспомнила испуганные глаза Холли, ее слезы в темноте. «В моем классе есть мальчик… он мне нравится». Бедная девочка даже не подозревала, что этот самый Питер никогда не видел ее по-настоящему. Мерно тикали часы, за окном по темному небосводу улиточным шагом ползли звезды. Или это мы ползли вдоль Вселенной?

– То есть ты предлагаешь колесить по стране, в прятки играть? – недоуменно спросила я.

Алекс встал с дивана, наскоро завязывая шнуровку штанов, и вышел в коридор. Я рассеянно слушала, как он что-то ищет там и копается в вещах.

– Вот, – на кофейный столик легла карта Соединенных Штатов, – сейчас мы здесь… – Он воткнул в обведенный штат Вашингтон красную булавку. – Мы, конечно, можем уйти подальше от побережья, но вообще я слышал, что Игла…

– Какая Игла?

– Неужели ты настолько невнимательно читала? – возмутился Алекс, вновь раскрывая фолиант. – Ведь это и твоя история тоже!

– Я читала по диагонали! – огрызнулась я.

Алекс принялся раздраженно листать страницы. Дойдя до главы о Пророчестве, он остановился и ткнул пальцем в искусное изображение оружия: внешне похожее на католический крест, оно все было усеяно завитушками и письменами.

– Меч?

– Стилет, – отозвался Алекс. – Выкован в семнадцатом веке Джованни Федеричи. Серебро, опалы.

Я провела пальцем по чернильным буквам, идущим вертикально по нарисованной рукояти клинка.

– Sicut mater, ita et filia eius… Что это значит? – спросила я.

– «Какова мать, такова и дочь». – Алекс хмыкнул, распутывая сбившиеся в клубок буквы и фразы в тексте. Увидев мое вытянувшееся лицо, он спохватился: – Библия. Иезекииль, глава шестнадцатая, стих сорок четвертый. «Вот всякий, кто говорит притчами, может сказать о тебе: какова мать, такова и дочь». Это на латыни…

– Хорошенькая цитата. Кем был этот Джованни?

– О нем написано совсем немного, – пожал плечами Алекс. – Судя по тексту, он был возлюбленным одной из имаго, той самой, что владела книгой на тот момент. Я плохо понимаю по-итальянски, но из того, что все же прочел, можно узнать кое-что. Девушка рассказала ему всю историю. Вместе с ее отцом, священнослужителем, кузнец Джованни создал клинок, которым дочь якобы может победить Королеву, как когда-то ее мать победила Древнего.

– Да-да… серебро, которое очищает, форма креста… они действительно верили, – протянула я. – Жаль кузнеца, ведь его возлюбленная все же умерла.

Алекс захлопнул Книгу. Его глаза вспыхнули лихорадочным огнем кладоискателя:

– Игла – это как иголка в шприце, как шарик в острие шариковой ручки. Сколько бы ты ни рвал Королеву когтями, она все равно восстанет, сильная, как раньше. Но яд матери и дочери опасен друг для друга, как гласит легенда. Если обмазать Иглу ядом, задача Юной облегчится.

– Но почему именно Игла Федеричи?