Имаго

Кровь бросилась мне в лицо. Холли переводила взгляд с меня на Натана, с Натана на Алекса и обратно. Алекс был внешне спокоен, но я ощущала, как внутри него бушует злость. Если бы Натан догадывался, с кем связался, спеси бы в нем поубавилось. Если бы он знал, что в тот вечер вся моя прежняя жизнь вывернулась наизнанку, сейчас бы не стоял с таким идиотским самоуверенным видом.

– Значит, ты теперь…

– Занята. – Алекс протянул ладонь для крепкого издевательского рукопожатия. – Приятно было познакомиться…

– Натан Гейбл.

Они пожали друг другу руки, а я отчетливо услышала хруст костей: интересно, с чьей стороны? Натан взглянул на меня, ухмыльнулся и взъерошил волосы. Игра проиграна, приз взят другим.

– Прощай, стало быть.

Он развернулся и пошел прочь. Алекс все еще держал осанку, высокомерно поглядывая на меня. Я ждала вспышки ярости, но его губы неожиданно растянулись в улыбке.

– Ты… ты… – задохнулась я. – Ты такой…

– А что? – пожал плечами Алекс, все еще улыбаясь. – Я вам помешал?

Я фыркнула и пошла вперед, утирая злые слезы. Помешал ли? Наши незрелые отношения уничтожила та ссора в кафе. А впрочем, Натан не был моим ни секунды, даже когда беззащитно и расслабленно смотрел на меня сквозь поволоку желания. Даже в одной постели.

Жесткая рука схватила меня за запястье и развернула. Алекс смотрел на меня внимательно, изучающе – должно быть, искал на дне глаз остатки чувств к нахалу, которого только что отбрил. Шершавой подушечкой пальца он стер слезу с моей щеки.

– Эй, пойдем! – недовольно окликнула нас Холли. – Очередь!

Алекс расцепил объятия. Рука болела от его хватки, и я чуть задержалась позади, потирая ее. Но почему-то эта боль показалась мне слаще, чем поцелуй Натана.

* * *

Мы вновь окунулись в туман, и я загрустила, заметив, как он редеет: я ведь видела Пайнберри с его странной погодой в последний раз. Алекс таинственно молчал, глядя перед собой, и оставалось только гадать, о чем он думает. Холли ворчала всю дорогу: то о попавшем в ботинок камешке, то о дурацком тумане.

Я остановилась. Под сенью деревьев в сквере через дорогу кто-то стоял. По коже побежали мурашки, когда этот кто-то сделал шаг навстречу. Сквозь туман я улавливала ласковый шелест ткани, мягкий стук каблуков. Из белой дымки, пронизанной осенним солнцем, появилось знакомое бледное лицо, пухлые губы, накрашенные сливовой помадой… Эту помаду я подарила ей на день рождения два года назад. Большие темные очки скрывали глаза.

– Джи? – неуверенно произнесла я, прищурившись. – Это ты?

Она слабо улыбнулась и кивнула.

– Здравствуй, Лив. – До боли знакомый голос звучал непривычно хрипло.

Меня сильнее пробрала дрожь. Алекс и Холли уже ушли далеко вперед, и я почувствовала себя так уязвимо, будто стояла не перед лучшей подругой, а перед открытой клеткой с хищником.

– Я так соскучилась по тебе, – прошептала Джи, еще немного приблизившись. Сегодня она накрасилась слишком сильно – естественный тон кожи терялся в мертвенной бледности маскирующего крема. – Ты обещала зайти и забыла…

– Да, я… Столько всего случилось, не успела, – пролепетала я.

Меня не отпускало ощущение, что вместо Джи кто-то подослал оживший манекен с записью ее голоса. Было в Женевьеве Фиоре что-то жуткое, ненастоящее.

– Оливия! – Алекс остановился и настороженно смотрел в нашу сторону.

Я махнула рукой, чувствуя, что обязательно пожалею об этом.

– Я вас догоню!

Он кивнул и отвернулся, решив, видимо, что я снова столкнулась с кем-то из прошлой жизни… из жизни вообще. С отчаянием утопающего я смотрела, как Алекс и Холли растворяются в тумане. На плечо легла рука Джи. Она стянула перчатку, и теперь я видела торчащие кости, отросшие неухоженные ногти, прежде всегда аккуратно подпиленные…

– Нам нужно поговорить, – произнесла Джи, – это важно.

– Мне нужно…

– Это важно! – Джи повысила голос, потеряв самообладание.

Я вздрогнула, но худая рука подруги упорно сжимала мое плечо. В ее очках отражалось мое растерянное лицо.

– Хорошо. – Я перевела дух и постаралась улыбнуться. – К тебе?

Джи кивнула, развернулась и пошла по тротуару, отщелкивая каблуками каждый шаг. Я следовала за ней, не сводя напряженного взгляда с красного шарфа на ее шее. Джи двигалась неестественно, странно – то и дело резко виляла вправо-влево, сталкиваясь лицом к лицу с прохожими, но не касаясь их.

Квартал сменялся кварталом, остались позади спальные районы. Вместо круглосуточных магазинов и аптек на улицах пестрели красками бутики, рестораны и клубы. Пафосный «Боттичелли», где однажды я встречалась с ухажером, достаточно богатым, но недостаточно умным. Джи снова вильнула, прижимаясь к обочине, и рассеянно пошарила рукой в сумочке. Звякнули ключи, которые она непременно уронила бы в канаву, если бы не я. Обогнав ее, я схватилась за металлическое колечко мизинцем, спасая связку от падения туда, где быстрое течение нечистот шумит и бормочет, уносясь к океану.

– Растяпа! – выдохнула я, сжав в ладони ключи.