Имаго

Когда я впервые встретил ее, то подумал, что сплю. Такие встречи бывают лишь в фильмах: узкий экран, на переднем плане – унылый главный герой, бредущий домой под дождем. Уже вечер, и он такой уставший, потерянный и разбитый, что хочется просто выть, но луна скрыта за тяжелым покрывалом облаков.

В кадр врывается ее голос, звенит радостный смех. Я удивленно поднимаю взгляд. Она жмется к высокому мужчине, а тот улыбается ей; вокруг его зеленых глаз собираются морщинки. Я прижимаюсь к стене, пропуская их на узком тротуаре, и она оборачивается. Замедленная съемка: волна черных влажных волос, веселые карие глаза с медовой искоркой, губы, горящие чуть смазанной красной помадой. И все во мне обрывается, превращается в комок и мчится за ней. В один миг я остаюсь опустошенным… и наполняюсь чем-то новым. Узы… это так жестоко.

Дрожащими руками я отпираю дверь в ее квартиру, пробираюсь в комнату и наблюдаю, как она спит. Слежу за ней на работе. Каждая встреча – след в сердце, грубый, оставленный охотничьими сапогами, но бесценный.

– Добро пожаловать в «Бино»! Чем я могу вам помочь?

Если подниму голову – разрушу все волшебство момента. И я, как ботаник в старшей школе, с восторгом думаю лишь о том, что она заговорила со мной. Она рассказывает про блюдо дня, а я решаю вспомнить, что у меня аллергия на рыбу. Закажете что-нибудь? Нет, я не голодный. Зачем тут вообще торчите? Хочу так, чтобы не чувствовать этой ужасной пустоты внутри себя. Страшная жажда крови обрушивается на меня; не в силах сопротивляться, я представляю, как зубы погружаются в смуглую теплую кожу, как нож в раскаленное масло. Она испугана. У меня потеют ладони, под ложечкой начинает мерзко сосать. Оливия не представляет, как близко сейчас ее смерть…

Встречи проносятся радужной метелью в мыслях.

Вечер, когда я заполучил ее, целиком и полностью, но вместо того чтобы убить, изуродовал, превратил в такое же чудовище, как и я. Момент, когда она улыбнулась мне со второго яруса в баре. Ее теплая рука, смывающая с меня грязь в ванне.

Я попытался дотронуться до сверкающих воспоминаний, но они рассыпались в пыль, совсем как моя плоть. В темноте теперь распускались белые лилии, благоухающие, с сочными лепестками. Я изумленно наблюдал за тем, как пухлые бутоны раскрываются, подобно мягким губам.

Та, о ком я и думать забыл, стояла здесь, среди цветов. Светлые волосы, розовое шифоновое платье… голубые глаза с тяжелыми веками и янтарными стрелами прямых ресниц. Она склонила голову и улыбнулась.

– Алиса?

– Здравствуй, Алекс.

По сравнению с энергичным голосом Оливии этот был похож на нежную птичью трель после городского шума. Дрожащей рукой я коснулся щеки Алисы и ощутил нежную кожу под пальцами.

– Ты… настоящая?

– Конечно. – Она поцеловала меня сухими губами, и я вспомнил, как сложно ей всегда было хоть немного их увлажнить. – Мы все настоящие.

– О чем ты?

Не отвечая, Алиса взяла мою руку и судорожно сжала. В ее глазах мелькнула тревога, смягченная безграничной печалью.