Имаго

Ослепительно сияло солнце. Я провожал взглядом низкие, но симпатичные горы. Сам Бойсе оказался блеклым городом. Почему-то я представлял нашу встречу совсем по-другому: я высовываю голову из машины, вижу здешние красоты… и влюбляюсь. Но взгляду даже зацепиться было не за что. К тому же от солнца я чувствовал себя просто ужасно: глаза слезились и болели, а голова стала легкой от повысившейся температуры. Холли чувствовала себя еще хуже: измученная болью и долгой дорогой, она спряталась под пледом и тихо стонала на полу под стальным столиком.

Фургон петлял, мыкаясь по улицам, и я понял, что мы вновь заблудились.

– Придурок старый! – разозлилась Грейси, выдирая карту из рук Дункана. – Нам нужно на Картрайт-роуд, а мы на Паркхилл-драйв!

– Тут карта больше на моток волос похожа!

– Чтоб ты туалет так же искал, – пробормотала Грейси.

Я слушал их краем уха, глядя на проносящиеся за окном домишки. В одном из окон приподнялась занавеска, и я на долю секунды увидел бледное лицо. Фургон наконец-то достиг пункта назначения: плавно въехав на нужную улицу, мы остановились перед небольшим зданием из красного кирпича.

На улице стоял неприятный влажный холод, несмотря на солнце: на можжевельнике рядом с крыльцом поблескивали маленькие ледяные чехольчики, окутавшие каждую веточку. Марк взялся за кованый дверной молоточек и постучал. В глубине дома раздался кашель, зашаркали шаги, кто-то завозился с цепочкой. На пороге появилась старушка в домашнем халате, держащая на руках рыжего толстого кота. Седые волосы, закатанные в голубые поролоновые бигуди, были похожи на шипы, воспаленные глазки мелко-мелко моргали, фокусируясь на гостях.

– Здравствуй, Агнес! – Дункан дружелюбно потрепал ее по голове, на землю упала пара бигудей. – Помнишь нас?

– Поговори мне еще, и я сдам тебя, болван, – проворчала старушка, близоруко щурясь. – Новеньких, что ли, привели?

– А?

– Это мне восемьдесят или тебе?! Новенькие, спрашиваю! Привели! Новеньких! – воскликнула скрипучим голосом Агнес, тыча пальцем в меня и Холли.

– А, да. – Дункан обошел ее и нарочито старательно вытер ноги о коврик. – Не обращай внимания, много места не займут.

– Своих девать некуда, еще и чужих в дом тащат. – Агнес впустила нас и заперла дверь.

В ее спальне пахло пудрой и кошачьей мочой. Грейси отворила дверцы винтажного шкафа, стоявшего напротив кровати, и пошарила по его днищу, словно искала что-то маленькое. Она нетерпеливо отбрасывала в сторону подолы старческих платьев, отодвигала свисающие подтяжки и фыркала, сдувая волосы с лица.

– Мисс Уайльд – просто сокровище, – сказал Марк.

– Но как ее находят? – спросила Холли.

– Слухи, девочка, – отозвался Дункан. – Как все дороги ведут в Рим, так и все слухи имаго сводятся к домику в Бойсе.

Грейси наконец обнаружила среди месива вещей кольцо на веревочке и дернула изо всех сил. Дно шкафа с тяжелым стоном собралось гармошкой, открывая потайную лестницу в подвал. Оттуда тянуло прохладой и сыростью.

– Агнес, не забудь закрыть! – наставительно сказал Марк.

Старушка, подозрительно наблюдающая за нами с порога, кивнула. Кот на ее руках мрачно смотрел на меня выпуклыми золотистыми глазами-пуговицами.

Я вошел последним. Дно шкафа закрылось с тихим стуком, Агнес наверху зашуршала коробками и мешками, маскируя тайный вход.

В темноте поблескивали осклизлые стены, сточенные ступеньки казались еще опасней. Хотелось поскорее увидеть хоть какой-нибудь огонек, да хоть жалкую горящую спичку… Грейси, идущая впереди, звякнула ключами. В темноте проступила квадратная буква «С», сотканная из желтого света. Она росла и росла, сопровождаясь унылым скрипом, пока не превратилась в дверной проем.

– Мы вернулись! – закричала Грейси.

Когда-то это помещение было бункером, и довольно вместительным. На серых бетонных стенах пестрели фотографии и плакаты, газетные вырезки и постеры. Кое-где разноцветными красками были выписаны религиозные символы, под которыми значились даты: «08.21.2015», «01.17.2011», «09.15.2001». Кое-где я разглядел нагар от свечей и длинные щупальца воска, тянущиеся с выступов в стенах. Тут и там висели гамаки: самые привередливые имаго предпочитали засыпать утром не на полу, а на уютных лежаках. Несколько человек как раз крепко спали поблизости.

К нам неспешно подошел высокий мужчина с очень необычной внешностью. Его длинные светлые волосы были собраны в хвост, открытое бледное лицо казалось угловатым, словно слепленным из воска. Весь он был хрупким и будто сотканным из паутины, сквозь прозрачную кожу проступало бурое нутро, поддерживающее невесомое тело в стоячем положении. Сущность. Немигающие глаза незнакомца остановились на мне, но я твердо выдержал этот пристальный взгляд.

– Алекс, Холли – Хейзелтон Линдхольм, – представил нас Марк. – Хейзелтон – Алекс Ньюман и Холли Йеллоувуд. Хейз, девочка – Юная.

Хейзелтон медленно кивнул и задумчиво нахмурился, словно что-то припоминая.

– Йеллоувуд? Ты сказал Йеллоувуд?

– Да, а что? – быстро спросил я.

Все обернулись ко мне, и я смутился. Хейзелтон снова кивнул, не сводя с меня взгляда: