Именем Федерации!

— Не беспокойтесь, господин Фарро, мы всегда все успеваем и делаем вовремя. Всего доброго, — проигнорировал шпильку майор, поднялся из кресла и направился к дверям.

— А что делать нам? — спросил Гемм, когда майор уже переступил порог дома.

— Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, — ответил Эк-ттор и вышел. Дверь за ним закрылась. Через минуту со двора взмыл скоростной катер госбезопасности.

Фарро опустил в кресло.

— Вот тебе и безопасность. Пришьют, а эти даже не почешутся.

— Да успокойтесь вы, — сказал Пурвис. — Кхатто слов на ветер не бросают.

— Не понимаю, почему они не арестовали меня и Оливо?

— Насколько я понял, финансовые махинации министра Федерации их мало волнуют.

— Хорошо бы, если так, — Фарро вскочил и забегал по комнате.

— Да не мельтешите вы! — взорвался Оливо. — Идите лучше спать.

— Спать? — остановился Фарро. — Нет, я не смогу заснуть.

— Совесть покоя не дает? — усмехнулся Хан.

Министр смерил его холодным надменным взглядом.

— Судя по всему, вас эта ситуация забавляет.

— Не особо, если честно. Но и трепать себе попусту нервы, терзаясь пустыми догадка, я не намерен. Ложитесь спать.

— Да, вы правы, — Фарро издал тяжкий вздох. — Оливо, покажите, где я могу прилечь.

Один из кхатто пошел проводить министра в гостевую комнату. Оливо прошел к бару и налил себе виски, никому, не предложив. Но никто не просил выпить — ситуация складывалась серьезнее не бывает, и потому не время было напиваться.

— Подведем итоги, — начал Гемм, опускаясь в кресло. — Безопасность не почешется до тех пор, пока у нее не появятся доказательства вины Торренца.

— Это понятно, — сказал Оливо и отхлебнул из бокала. — Непонятно, что делать.

— Где взять доказательства — вот в чем проблема, — продолжал Гемм, проигнорировав замечание хозяина дома.

— А где их возьмешь? — Оливо прищурился и поглядел виски на просвет. — Разве что отдать Торренцу министра.

— Не говорите глупостей! — взорвался Гемм. — Если у вас нечего сказать по делу, то лучше помолчите.

— Я бы попросил…

— У Торренца будешь просить, орясина на ходулях, — не вытерпел Фелки. — А сейчас помолчи! Тут серьезные люди разговаривают. Продолжал, длинный.

Присутствующие в холле едва сдержали улыбки, а Оливо надулся и уткнулся носом в бокал.

— Значит, остается одно — каким-то образом спровоцировать Торренца на активные действия.

— Он далеко не дурак, — сказал Святов, — и прекрасно понимает, чем может закончиться для него пальба на космодроме.

— В том-то и дело, что не дурак. Поэтому нужно придумать нечто такое, что заставит его поступить так, как нужно нам, а не ему. Безопасники, разумеется, будут вести за ним наблюдение, но исключительно пассивное. Побудить к действию их могут разве что нечто исключительное: захват человека, стрельба, экстренная попытка взлететь — что угодно, выходящее за рамки естественного поведения командира боевого судна.

— Но майор говорил, что Торренцу вряд ли удастся получить разрешение на посадку. Я ему верю.

— Сложно, конечно, но не невозможно. Аварийная ситуация, разгерметизация, повреждение системы жизнеобеспечения, утечка излучения в реакторах, иные серьезные неполадки — ни одна планета не сможет отказать в посадке.

— Могут предложить пристыковаться к станции, — предположил Фарро.

— Серьезные ремонты проводятся исключительно на ремонтных базах.

— Но его необходимость еще нужно доказать.

— За этим дело не станет. Организовать неисправность оборудования вовсе не проблема.

— Твоя правда, командир, — согласился Пурвис. — Ремонт, скорее всего, потребуется пустяковый, но обеспечит Торренцу время, необходимое для выполнения его плана.

— А если вообще не появляться на космодроме? — спросил Хан. — Вот будет потеха, когда Торренц поймет, что его провели.

— Глупо, — подал голос Оливо. — Если не появится мой катер, то здесь будет два боевых катера Торренца. Им моя защита, как орешки белочке.

— Белочке? — переспросил Гемм.

— Животное такое, рыжее, маленькое, с пушистым хвостом и нахальной мордочкой — очень любит щелкать орешки, — охотно пояснил Оливо и выплеснул в рот остатки виски. — Мне по случаю удалось приобрести одно за баснословную сумму. Забавный зверек.

— Понятно. Орешками вовсе быть не хочется, но с другой стороны появление здесь Торренца с людьми может быть расценено безопасниками как акт агрессии и тогда…

— Если Торренцу взбредет в голову выковырнуть нас из дома, нам уже будет безразлично, что и как расценят безопасники, — кисло усмехнулся Оливо, повертел в руке пустой бокал и опять направился к бару. — А может, все будет еще проще — подошлет наемника со взрывчаткой.

— Вы правы. Здесь нужно все хорошенько обдумать.

— Прошу прощения, что прерываю ваш разговор… — сказал маг.

— Говорите, Корнелиус.

— Я, конечно, вовсе не стратег, но у меня возникла одна идея, — Корнелиус в сомнении пожевал губами.

— Мы вас внимательно слушаем.

— Тут заговорили о белках, и я вспомнил, что много-много лет назад экспериментировал с репликатами.

— С чем, с чем?

— С репликатами, искусственными людьми. Он ходит, говорит, в меру сил думает и ведет себя подобно оригиналу.

— Но при чем здесь белочки? — насторожился Оливо.