IMG_0002

Пока все это происходило, французы успели перебросить основные силы «Большой армии» на левый берег Днепра и через Красное попытались охватить левое крыло соединенных русских армий, отрезая тем самым их от резервной армии Тормасова. В этой армии также насчитывалось около 40.000 человек, как и в армии Багратиона. Первоначально она предназначалась для прикрытия юго-западных губерний, а затем вместе с войсками, переброшенными с Дуная, она должна была действовать на сообщениях «Большой армии». В начале войны ей не удалось сыграть заметной роли в ходе боевых действий, так как действовала она против австрийцев и саксонцев, которым даже сам Наполеон отводил чисто демонстрационную роль.

Но наполеоновским маршалам не удалось успешно провести задуманный императором маневр. Мюрат допустил ту же ошибку, что и Даву: он дал возможность отступить небольшому сторожевому отряду, который прикрывал левый фланг и позволил благодаря этому сконцентрировать необходимые силы для защиты Смоленска.

Бои под Смоленском, которые произошли 4 — 5 августа, были первым крупным сражением в войне 1812 года. Багратион и его сторонники очень хотели превратить их в решающее сражение (генеральную битву). Мюрат отчаянно пытался исправить свою ошибку, допущенную под Красным, но природные условия оставались на стороне русских. Кроме того, старая смоленская крепость, построенная еще при Борисе Годунове, смогла выполнить с честью свое предназначение и в начале XIX века. В течение двух дней французы обстреливали из артиллерии крепостные стены; применялись даже батарейные (тяжелые полевые) пушки. Но крепость выдержала. Требовались осадные орудия, которые были лишь в корпусе Макдональда, выступившего против Риги. Смоленск был взят лишь тогда, когда российские войска решили оставить его, когда обе армии отошли за Смоленск и оказались в безопасности. Это был несомненный успех, которым российские войска обязаны Барклаю-де-Толли. Таким образом он добился того, что и вторая задача, которую ставил перед собой Наполеон, не была выполнена. После этого французский император впервые заговорил со своими маршалами о возможности закончить кампанию 1812 года, не доходя до Москвы, расположившись на зиму под Смоленском. А через несколько дней после того, как он поговорил с пленным русским генералом Тучковым, Наполеон даже заявил, что больше не желает войны, а хочет закончить все подписанием мирного договора. По-видимому, Наполеон был даже готов пойти на уступки в своей политике континентальной блокады, сказав: «Мы уже довольно сожгли пороха, и довольно пролито крови; ведь когда же нибудь надобно покончить! За что мы деремся?.. Вы хотите иметь сахар и кофе, вы будете иметь их». Об этом он просил пленного генерала донести до Александра посредством брата Тучкова, который был командиром корпуса.

Возможно, если бы это известие вовремя достигло Петербурга, ответ царя был бы положительным.

Но в то время все основные решения принимались зад-fihm числом из-за плохого сообщения. В это самое время, находясь под сильным впечатлением от удачного соединения армий, столичные патриоты требовали решительных действий. Они хотели немедленного перехода в наступление и смены главнокомандующего. Император Александр стоял перед принятием непростого решения: он должен был снять Барклая-де-Толли, которого сам когда-то сделал военным министром и главнокомандующим, за что Барклай был ему беззаветно предан. Царь снова должен был принять решение, как в случае со Сперанским. Барклая надо было менять. Но основная трудность в принятии подобного решения заключалась все же в том, что его не на кого было менять.

И царь вынужден был пойти на поводу у «патриотов». Он назначил главнокомандующим Кутузова, которого сам лично терпеть не мог еще со времен Аустерлица. Для придания видимости законности, было созвано особое совещание из высших военных чинов, некоторых министров и членов Государственного совета. Заседание произошло вечером после второго смоленского сражения 5 августа. На нем был заслушан и обсужден доклад Барклая-де-Толли о ходе боевых действий. После этого совещание «пришло к заключению» что необходимо назначить нового, единого главнокомандующего над всеми вооруженными силами России. Совет «принял решение» назначить таким человеком Кутузова. Для этого его за несколько дней до совещания возвели в княжеское достоинст-

во, а поэтому весь Петербург уже знал, что главнокомандующим будет именно он.