IMG_0002

Следует отметить, что не меньше, чем обыкновенные солдаты, грабили и высшие чины армии. Генерал Ермолов, который был начальником штаба первой армии, рассказывал впоследствии о многих случаях, очевидцем которых он был. Так при отступлении российской армии на северо-восток дорога на Петербург прикрывалась одним из опорных пунктов — крепостью Ди-набург (совр. Двинск). Она, по словам генерала, «строилась около двух лет большим весьма иждивением: более 5.000 человек военных погребено при работах и в таком же или большем числе рассеяла смертность». Дело в том, что на самом деле крепости просто не существовало, и «надобно было расспрашивать, где она: линии оной даже не были означены». Генерал Ермолов .заключает, что «все время, по-видимому, употреблено было, дабы дать правдоподобие расходам похищенной суммы». Этот чудовищный факт показывает масштабы воровства, которое было обычным явлением в армии. Но «крепость» эта строилась инженерными войсками, а приоритет в области воровства принадлежал интендантам, к радости которых армия вынуждена была отступать, и был отдан приказ уничтожить запасные магазины. По словам Ермолова, горели магазины, в которых не было ни одной четверти овса и ни одного пуда сена. Таким образом были скрыты масштабы колоссальных злоупотреблений.

После того, как рухнули все надежды на союз с поляками и стало известно про союз Франции с Австрией и Пруссией, в главном штабе российских войск царил полный хаос. Историк Богданович писал: «В то время, как Наполеон готовился вторгнуться в Россию, никто у нас не мог в точности определить — ни образа действий наших армий, ни направления, по которому следовало двигаться в случае отступления, ни конечного пункта, к коему довелось нам отступать».

Но полное отсутствие плана объяснялось не только этим. Существует мнение, что «скифская тактика» заманивания французской армии в глубь России была выбрана о самого начала, после того, как был отвергнут план вторжения в Польшу. В подтверждение этого историки цитировали отдельные фразы царя Александра и Барклая-де-Толли, которые те сказали задолго до войны. Но тем не менее российская армия постоянно, на всем протяжении своего отступления от Вильно до Москвы пыталась дать французам решающее сражение. Главнокомандующий Барклай-де-Толли неоднократно заявлял о своей готовности к бою. Он заявлял это не только публично для поднятия боевого духа войск, но и в частных письмах. Однако император Александр постоянно упрекал Барклая за отказ от решающего сражения с французами под Смоленском, несмотря на то, что оборонительная тактика великолепно оправдалась, приведя к полному моральному разложению французских войск. А поэтому, несмотря на то что царь грозился заманить Наполеона чуть ли не на Камчатку, отступление до Москвы было не результатом тонкого расчета, а следствием мощного удара, который российская армия получила от «Большой армии» Наполеона.

Как говорил генерал Ермолов «...средство отступления, единственное в положении вашем... слишком хорошо истолковано было превосходством сил неприятельских». Но куда отступать, никто не знал. Руководители российской армии, по-видимому, приняли план прусского генерала Фуля, который перешел на русскую службу. План состоял в устройстве системы оборонительных лагерей (что было в те годы последним словом военной стратегии) и разделением всей армии, которая без труда могла бы укрыться в лагере, на две части: одна удерживала неприятеля перед лагерем, а другая действовала ему в тыл, либо во фланг.

Как бы то ни было, но в план Фуля не входила растянутость войск вдоль всей западной границы на протяжении нескольких сот верст отдельными корпусами, которые после вынуждены были соединяться с огромным трудом перед самым авангардом французов, рискуя в любую минуту быть отрезанными и разбитыми. Так располагать войска имело бы смысл лишь в том случае, если бы предполагалось упорно защищать линию Немана. Но это, как известно, не входило ни в план Фуля, ни, скорее всего, в планы генерального штаба, так как Наполеон переправился через Неман без единого выстрела.