IMG_0002

Французская армия никогда ранее не брала с собой такого огромного запаса провианта, как на этот раз. Каждая часть обязана была иметь при себе 25 дневных рационов на каждого солдата! Следует отметить, что провиант сам следовал за войсками, представляя из себя огромные воловьи стада, что всегда могло обеспечить солдат свежей говядиной. В армии, которая двигалась в сторону России, насчитывалось 28 миллионов бутылок вина и 2 миллиона бутылок водки. Кроме этого, на реке Висле были устроены магазины в качестве резерва. А съестными припасами, оставленными в них, 400 человек могли прокормиться целый год. Хлеб в зерне и фураж для конницы должен был следовать за армией, так как поход предполагалось начать в июне, а разгар кампании, соответственно, должен был приходиться на время жатвы. Для того, чтобы перемалывать зерно в муку, были заказаны специальные ручные мельницы, которые имел при себе каждый полк. Казалось, все было предусмотрено для того, чтобы французские войска могли избежать той участи, которая, в конце концов, их постигла. Возможно, эти меры предосторожности и привели к тому, что, уже начиная с третьего месяца войны, французские солдаты питались кониной. Виной этому был не недостаток предусмотрительности, а его избыток, который привел к тому, что предприятие это фактически переросло границы технической осуществимости для своего времени. И действительно, для одной перевозки провианта, не считая пороха, запасной ам-муниции и других грузов чисто военного предназначения, потребовалось около 6 тысяч повозок, до 10 тысяч погонщиков и около 20 тысяч лошадей и волов. Все это количество людей и животных, которые должны были заботиться о питании армии, сами потребляли огромное количество фуража и провианта. Для обоза это было необычайно трудно, так как он шел сзади основной армии, которая съедала и истребляла на своем пути практически все. Несмотря на то что весь фураж приходился на долю кавалерии, она постоянно страдала от его недостатка, артиллерии же доставалось еще меньше. Говорить про обоз просто не приходилось. Все это привело к тому, что лошади и волы падали тысячами. В результате войска постоянно недополучали фураж и продовольствие.

Фантастические размеры этого похода явились причиной его неудачи, но Наполеону деваться было некуда: ему приходилось количеством заменять качество. Если бы при нем были солдаты, которые сражались под его началом при Аустерлице, он ограничился бы на треть меньшим контингентом войск. Сейчас же под его командой были войска чуть ли не самого низкого уровня. Лишь в двух первых корпусах — Даву и Удино — находились старые французские войска, в которых были живы традиции революционных войн и первых войн империи, какие умели применять тактику войск, разбивших армии практически всех европейских государств. К ним можно было причислить лишь императорскую гвардию, да несколько дивизий отборной тяжелой кавалерии. Но и их полки частично были сформированы из солдат, абсолютно равнодушных к войне, которые временами откровенно ненавидели императора Наполеона. Даже в корпусе Даву был полк, сформированный из ганзейских немцев, которые почти все разбежались еще на территории Германии, когда войска еще не дошли до российской границы. Убежавших солдат невозможно было найти, так как население всячески помогало дезертирам. Даву вынужден был применять самые жестокие меры для того, чтобы страхом удержать солдат в рядах своей армии: он расстреливал отставших от колонны за «намерение дезертировать», но даже это не помогало, и остатки полка пришлось вести к русской границе под сильным конвоем французской пехоты и кавалерии.

В корпусе Удина был полк швейцарцев, в котором треть солдат болели: в армию их привели закованными в кандалы. Рекруты были страшно истощенные после подобного путешествия. В рядах императорской гвардии были испанцы, португальцы и голландцы, на которых также нельзя было положиться. Из испанских дезертиров впоследствии был сформирован целый партизанский отряд, который действовал против французов.