Имя на борту

К сожалению, никаких других сведений в документах «Азовского периода» не сохранилось. Огромное число судов, особенно галер, вошло в списки без названий. Однако это не значит, что они были безымянными. С. Елагин приводит в подтверждение два отрывка из писем государю. В письме боярина Т. Н. Стрешнева от 8 мая 1696 г. говорится: «…по письму от милости твоей уведомился о кораблях, которые на Воронеже спущены на святой неделе и в которые дни и имена тем кораблям и о том уведал от адмирала».

В депеше Головина от 14 мая читаем: «…а что в том письме изволил ты писать ко мне о галерах и изволил прислать особое письмо, сколько их и какие им имена и каковы мерою» [9]. Скорее всего это были все те же имена, из той же «знаменитой» книги «Символы и эмблематика», к которой так часто обращался Петр I.

Нельзя, конечно, в полной мере считать, что книга «Символы и эмблематика» была случайным источником названий русских кораблей того периода. Петр I, желая придать Азовскому флоту политическое, государственное звучание, использовал книгу как источник геральдических символов и их обозначений. Так, идею, мысль о морском могуществе России царь (при нехватке собственных военных и политических деяний и успехов) утверждал через геральдические названия, взятые из западноевропейского руководства. Тем самым названиям кораблей придавался рыцарский, воинственный оттенок, названия легко читались и воспринимались иностранцами, несомненно, знакомыми с геральдической символикой.

О хаосе названий, царившем в начальный период существования петровского флота, известный историк адмирал А. С. Шишков писал: «Во всех известных мне записках не показано точного числа кораблей, находившихся сие время в Воронеже, а заключают о числе оных по именам, тогда упомянутым; но сии имена подают некоторое сомнение, поскольку многие русские из них суть точный перевод с голландских имен, как например: «Оут-Адлер» - «Старый орел»; «Оут-Екедбом» - «Старый дуб»; «Шлафлеу» - «Спящий лев»; «Деген» - «Шпага» и пр.

Итак, может статься, было тогда обыкновение каждый корабль называть голландским именем с приложением к нему российского перевода; а может и то быть, что прежние корабли называемы были голландскими именами, а когда потом число умножилось, тогда новостроящимся кораблям начали давать российские имена однознаменательные с прежними голландскими. Хотя последнее мне кажется вероятнее, однако же, не имея о сем достаточного сведения, предоставляю сие на суд читателю» [15].

И еще одна характерная черта имен петровских судов раннего периода - часто название было заимствовано из иностранных источников, звучало на чужом языке, нередко и писалось (и не только в документах) на чужом языке. Для большинства русских дворян, строителей судов и моряков эти названия были непонятны, чужеродны. По-видимому, с этим и связана бессистемность, хаотичность и трудная «приживаемость» первых названий.

Наблюдались и прямые внедрения иностранных названий, связанные с покупкой судов за границей или с подаренными судами. Например, в ноябре 1697 г. Петр I получил письмо от адмирала лорда Кармартена, который просил от имени английского короля Вильгельма принять незадолго перед тем построенную по чертежу Кармартена 20-пушечную яхту «Transport-Royal», отличавшуюся своими превосходными качествами перед всем английским флотом [9]. Яхта весной следующего года была приведена в Архангельск и дала впоследствии свое название другим яхтам, построенным уже в России. Так, в русском военном флоте появились яхты с английским названием «Транспорт-роял» («Королевский транспорт», или «Монарший транспорт»).

Подытоживая начальную деятельность Петра I по наименованию кораблей, отметим, что, несмотря на общую хаотичность и бессистемность названий, все же начинали пробиваться первые, пусть еще неясные стремления упорядочить этот процесс: появились группы названий, ранги имен и некоторые зачатки системы; некоторым судам давались названия, отвечающие их размерам, боевому значению, назначению, типу и т. д. Но это были лишь отдельные, частные случаи.

В целом же «Азовский период» в формировании названий кораблей русского флота можно охарактеризовать следующими особенностями:

отсутствие традиций в наименовании судов;

количество судов (особенно галер и кораблей) превышало количество соответствующих исторически обусловленных или целесообразных названий;

хаотическое, бессистемное и дисгармоничное название судов;

неустойчивость названий, связанная с неоформленностью государственного значения наименований, отсюда и произвольное название одного и того же судна, например «Цвет войны», оно же «Свет воинский» и «Орлах блюм» [9];

появление первых признаков гармоничных и систематических названий, связанных с общественно-политической программой Петра I.

ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ

Корабль "Полтава"