Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

Деточка моя! Вот я и возвратилась в Переделкино не солоно хлебавши. В Сбербанке меня поставили на очередь на начало сентября, а в Мостбанке сказали, что раньше октября не следует приходить, но все же поставили на очередь. По всему ясно, что Мост лопается. Неохота приводить признаки. Опять повторю: что будет, то и будет. Мне так было плохо со всем в организме, с чем может быть плохо, по дороге домой, в доме, в сберкассе! Так было плохо, что когда мне отказали, я почувствовала облегчение. Я – в своей тарелке, из общесоветской тарелки мне не хлебать. Приехала: Семен расстроен, растерян. Но я счастлива, что я уже из города вернулась к нему и, думаю, что мудрый Семен примет почти нулевую ситуацию правильно, как данное. ‹…›

25 августа 1998 г.

Добрый день, моя доченька! А день выдался серый, сырой, для меня – отличный! Вчерашней поездкой я вполне заслужила безлюдный комнатный день. Да и, слава Богу, растерянность Семена я не совсем правильно расценила вчера, – он просто два дня писал одно стихотворение. Только сейчас, перед обедом, написал его, как он объяснил, за одну минуту. Стихотворение прекрасное! Семен мне всегда говорил, что любое свое стих[отворение] видит сразу целиком и, видя его, обдумывает и так и сяк, а потом записывает, вот именно, не пишет, а записывает. Редко уже написанное он правит, разве что когда принимает мои замечания. Сегодня впервые он мне ясно нарисовал технику своего стихописанья. Оказывается, он видит все стихотворение не в символическом смысле, т. е. – его мысль, ритм, приблизительное количество строф, начало и конец, как я думала. Нет, Семен видит его, уже написанным своим почерком, а дальше, внутри него, углубляет, уточняет смысл и все цветовые и звуковые нюансы, говоря его словами: каждое слово обсасывает. На днях и Кублановский мне сказал, что он видит прямо цикл своих шестистрочных стихотворных пиес. Неужели точно так же, как Семен, видит? Порасспрошу при встрече. Мне крайне это интересно. Со мной ничего подобного никогда не случалось. Все идет от одной строки, слова, гаммы, ноты. Крайне редко – от цветовой вспышки. Бывает, что стих вспыхивает от двух неожиданно пришедших рифм, хотя сами рифмы могут быть далеко не неожиданными, а пишется и в самом деле как в бреду. У нас с Семеном и при обсуждении стихов получалось как в жизни. Беру на веру, то что он говорит. А Семен опирается только на свой опыт, на свое – во всем. Например, когда я ему втолковывала, что во время отравления мозга, в больнице, я потеряла память на все прочитанное и в живых осталась память только на события, он мне не верил: так не бывает! Теперь же, забывая по старости то чье-то имя, то слово, то какое-нибудь недавнее событие, он уже мне верит и говорит: так бывает! Поэтому, как он пишет, я понимала, пусть и не детально, да и верила на слово. А он – никогда. Бывало, прочту ему только что написанное, застигнутая при окончательной отделке в тетради, он раздражается, услышав неточный, к примеру, эпитет. Я тут же, поскольку музыка во мне все еще продолжается, вслух произношу замену. Семен начинает распаляться еще больше, не желая и вслушаться в эпитет-заменитель: ищи не по размеру, исходи из мысли! А я и не подгоняю мысль под размер, музыка сама вмешивается в свой же пробел и заполняет его единственным, необходимым ей смыслом. Все происходит быстро, как при импровизации, но вряд ли и кто-нибудь другой на месте Семена это понял бы. Но я-то, как мне кажется, способ его стихотворчества понимаю, наверное, потому что верю. Я думаю: если веришь, то и лучше поймешь. Дерзаю думать, – это относится и к нашей вере в Бога. Избави бог, я не хочу сказать, что Семен не верует истинно. Все дело в том, что он, веруя в Создателя, рассматривая себя как Его подобье, все подобья отождествляет с собой. Кстати, в этом отождествлении сила Семена как эпика. Сама понимаешь, о чем я говорю, не буду своими вариациями на тему уж слишком въедаться в твой слух. Я и без того тебе порядком надоела своими рассуждениями, мемуарными взбрыками, бытовыми неурядицами и стихотворными нескладицами. Ну – пошла рифмовать!