Имя рек. 40 причин поспорить о главном

Да, я актёр, и довольно, знаете, успешный. Сейчас, только что, пробы были – впрочем, меня без проб готовы были взять… Режиссёр шепнул: «Ты Андрея Мерзликина переиграл, да, брат… Твоё время пришло!» Так что, главная роль, ну, одна из главных… Я, Пускепалис, Юлия Снегирь… У нас там будет с ней сцена, ой, не знаю, как и жене сказать… А до сих пор? До сих пор в моей карьере было несколько эпизодов, семь ролей в театре, спектакль «Веник, морж и совок», между прочим, прошёл три тысячи раз… Не видели?

Короче, одни проблемы с этими творческими профессиями. Лучше помалкивать о них.

Иное дело назвать какую-нибудь другую профессию: а я – фермер. А я – монтажник. А я – инструктор по дайвингу. Само собой, звучит: а я – нефтяник.

Но, по мне, не обязательно даже быть нефтяником, потому что если ты скажешь: «а я – слесарь», это звучит всё-таки весомей, чем если ты невпопад представишься «а я – поэт».

Можно предположить, как выглядит девушка, которая представляется: «Здравствуйте, а я – королева красоты!».

Так и хочется ей ответить: «Что, серьёзно?».

«Ну, да, серьёзно – королева. Подольск, 2007 год, олимпиада красоты среди профтехучилищ, серебро».

Вы думаете, я что-то имею против королев красоты? Нет, нет, ни за что. Я очень люблю королев красоты. Просто если ты королева красоты – рано или поздно это все и так должны понять. По крайней мере, те, кто это способен понять и оценить.

Творчество – слово напыщенное, преисполненное собственной значимости; когда я слышу, как мои коллеги по ремеслу впроброс говорят: «В моём творчестве часто бывают мотивы…» – мне сразу хочется бросить в них каким-нибудь не очень тяжёлым, но заметным предметом.

Какое, бог ты мой, «творчество», какие «мотивы», кто тебе их напел?

У действительно хорошего писателя Евгения Чижова есть одно ироническое наблюдение: «…быть великим, оказывается, совсем не так сложно. Куда проще, во всяком случае, чем быть непонятно кем – то есть собой».

Понимаете? Когда мы говорим о творчестве других и о поэзии других, о таланте тех людей, за которыми наблюдаем и которыми любуемся, – это одно, это нормально.

Но когда мы говорим это о себе, тем более, если нас не спрашивают, – происходит та самая подмена, которую забавно подметил Чижов: представляя себя как «поэтов» и «музыкантов», мы словно присваиваем себе ложный дворянский титул. А если этот титул с развесистым гербом отодрать – вдруг под ним окажется маленький, голый, напуганный, часто моргающий человек?

…На этом месте иной читатель может окончательно убедить себя в том, что и правильно он не был уже которое десятилетие ни на одной выставке, кроме автосалона, не читал ни одной книги, кроме рекламного проспекта, и всё это время не слушал ничего, кроме радио.

Мнение о том, что поэтов, художников и прочих бездельников развелось столько, что и шагу ступить нельзя, – давно имеет место.

Серьёзного человека – ну, то есть того, кто о себе думает, как о серьёзном человеке, – раздражает сама возможность интеллектуальной конкуренции с какими-то маргиналиями, макающими кисточки в стаканы с водой, читающими куплеты на площадях сорока случайным зевакам и клянчащими денег на очередной «шедевр» кино, способный вызывать только мигрень.

Что скрывать: большинство людей уверены, что настоящим делом занимаются именно они. Так думают о себе пролетарии, убеждённые, что интеллигенция сидит у них на шее. Так думают о себе фермеры, уверенные, что без них бы все погибли от голода. Так думает о себе армия, уверенная в том, что всякий не служивший должен быть кастрирован.

Иногда так о себе, увы, думают даже служители церкви – хотя они-то куда больше, чем все остальные, знают о гордыне.

В свою очередь, интеллигенция, особенно интеллигенция либеральная, напротив, уверена, что рабочие делают свои никому не нужные кастрюли, фермеры производят молоко, которое сами пьют, церковь вообще надо закрыть за ненадобностью, – а вот они, владельцы агентств, открыватели бутиков модной одежды, копирайтеры, дизайнеры, рекламные агенты, мерчендайзеры, промоутеры и прочие великие комбинаторы – они как раз являются двигателями прогресса, так как платят налоги, делают жизнь прекрасной, и содержат всех остальных, включая этих грязных рабочих с крестьянами, и особенно никому не нужных военных, потому что воюют в наше время только дикари, а приличные люди пьют дайкири и сидят в джакузи.

Наконец, над всеми названными есть самые главные – те, что сидят на трубе и владеют банками, – они вообще могут ни о ком не думать (и зачастую не думают), потому что они и так в курсе, кто здесь самый главный. Самый главный – это тот, кто может купить разом рабочего, крестьянина и копирайтера, а потом снова продать.

Знаете, мы не обязаны никого мирить, мы не в детском саду; и если кто-то начал считать себя с трёх лет самым большим и сильным – незачем человека в этом разуверять.

Однако до сих пор мы так долго и навязчиво ругали творческих людей вовсе не за тем, чтоб вас убедить в их полной ненужности, – но лишь для того, чтоб переход к их прославлению был максимально неожиданным.