Имя ветра

– Ничуть, ничуть! – любезно отвечала Деви. – Я предпочитаю рассматривать это как капиталовложение. – Она указала мне на стул. – К тому же это означает, что я снова с тобой увижусь. Ты просто не представляешь, как редко у меня кто-то бывает!

– Вероятно, дело не столько в тебе, сколько в твоем местожительстве, – заметил я.

Она наморщила носик:

– Да я знаю! Поначалу я поселилась здесь потому, что это было дешево. Ну а теперь предпочитаю оставаться здесь, потому что клиенты уже знают, где меня искать.

Я положил на стол два таланта и подвинул их в ее сторону:

– Можно один вопрос?

Она бросила на меня оживленно-коварный взгляд:

– Неприличный?

– Отчасти да, – сознался я. – На тебя никто ни разу не пытался донести?

– Так-так, – она подалась вперед. – Это можно понять по-разному…

Она вскинула бровь и уставилась на меня льдисто-голубым глазом:

– Ты угрожаешь или просто любопытствуешь?

– Любопытствую! – поспешно ответил я.

– Давай так, – она кивнула на мою лютню. – Сыграй мне песенку, и я скажу тебе правду.

Я улыбнулся, расстегнул футляр и достал свою лютню.

– Что тебе сыграть?

Она поразмыслила с минуту:

– «Прочь из города, лудильщик», знаешь?

Я сыграл, легко и бегло. Она с энтузиазмом подхватила припев и под конец улыбалась и хлопала в ладоши, как девчонка.

Задним числом я понимаю, что она и была девчонка. Тогда-то она для меня была женщиной, старше меня, опытной и уверенной в себе. Мне же еще и шестнадцати не исполнилось.

– Один раз, – ответила она, когда я убрал лютню. – Два года назад молодой и знатный э-лир решил, что чем платить долг, лучше уведомить констебля.

Я поднял взгляд на нее:

– И?

– Ну и все, – она беспечно пожала плечами. – Пришли, расспросили меня, обыскали комнату. Ничего противозаконного не нашли, разумеется.

– Разумеется.

– А на следующий день молодой господин рассказал констеблю всю правду. Он это сочинил, потому что я отвергла его романтические заигрывания. – Она ухмыльнулась. – Констебль не счел это забавным, и молодого господина оштрафовали за клевету в адрес уважаемой горожанки.

Я улыбнулся помимо своей воли:

– Ну, не могу сказать, что мне так уж…

Я осекся, впервые кое-что заметив. Я указал на полку.

– Это что у тебя, никак «Основа всего сущего» Малкафа?

– О да! – гордо сообщила она. – Он у меня недавно. В счет части долга. – Она указала на полку. – Пожалуйста!

Я подошел и снял книгу с полки:

– Эх, была бы у меня эта книжка, я бы знал ответ на один из вопросов сегодняшнего экзамена…

– А я-то думала, в твоем распоряжении все архивы… – сказала она глухим от зависти голосом.

Я покачал головой.

– Меня выставили, – сказал я. – В архивах я провел ровным счетом два часа, и половину этого времени меня вышвыривали оттуда за ухо.

Деви медленно кивнула:

– Ну да, я слышала, но никогда ж не знаешь, какие слухи правда, какие нет. Стало быть, мы с тобой вроде как в одной лодке…

– Ну, я бы сказал, что ты в несколько лучшем положении, – возразил я, окидывая взглядом ее книжный шкаф. – Вон, у тебя тут и Теккам, и «Гербарика»…

Я просматривал названия, ища что-нибудь, где могли бы содержаться сведения про амир или чандриан, но ничего особо многообещающего не нашел.

– О, и «Брачные повадки дракка обыкновенного» у тебя тоже есть… Я как раз ее читал, когда меня выпнули.

– Новейшее издание! – горделиво сообщила она. – С новыми гравюрами и разделом, посвященным фаэн-мойтэ.

Я погладил корешок книги и отошел:

– Прекрасное собрание!

– Ну, – поддразнила она меня, – если обещаешь хорошенько мыть руки, можешь иногда заходить ко мне почитать. А если будешь приходить с лютней и играть мне, я, возможно, даже разрешу тебе одолжить книгу-другую при условии, что ты обещаешь вернуть их вовремя. – И она победоносно улыбнулась мне. – Нам, изгоям, следует держаться заодно!

Весь долгий путь до универа я размышлял о том, заигрывает со мной Деви или просто держится дружелюбно. Пройдя три мили, я так и не пришел ни к чему похожему на решение. Я об этом упоминаю затем, чтобы прояснить один вопрос. Я был умник, будущий герой с аларом прочней рамстонской стали. Однако прежде всего я был просто пятнадцатилетний мальчишка. И, когда речь шла о женщинах, я был беспомощен, как заблудившийся ягненок.

Килвина я нашел в его кабинете. Он гравировал руны на стеклянном полушарии для еще одной висячей лампы. Я тихонько постучался в открытую дверь.

Он взглянул на меня:

– А, э-лир Квоут. Вы выглядите лучше.

Я не сразу вспомнил, что речь идет о том, как он три оборота назад отстранил меня от работы в фактной по наущению Вилема.

– Спасибо, сэр. Я и чувствую себя лучше.

Он слегка склонил голову набок.

Я протянул руку за своим кошельком:

– Я хотел бы вернуть вам долг.

Килвин крякнул.

– Вы мне ничего не должны. – И отвернулся к столу, к своей работе.

– Ну, не вам, так мастерской, – настаивал я. – Я же уже довольно долго пользовался вашей снисходительностью. Сколько я должен за материалы, которые использовал во время занятий с Манетом?

Килвин, не отрываясь от работы, ответил:

– Один талант, семь йот, три драба.