Имя ветра

– Да, раз уж меня заставили выбирать, я выбираю селас.

Она посмотрела на меня. Отвернулась.

– Ты обо мне слишком хорошо думаешь.

Я улыбнулся:

– Может, это ты думаешь о себе слишком плохо?

Она поймала отблеск моей улыбки и просияла в ответ:

– Нет, раньше ты был ближе к истине. Ромашки, милые и нежные. Ромашки – вот путь к моему сердцу!

– Я это запомню.

Мы пошли дальше.

– Ну а мне бы ты какой цветок принесла? – поддел я, надеясь застать ее врасплох.

– Цветок ивы, – сказала она, ни секунды не колеблясь.

Я задумался на добрую минуту.

– А что, у ивы есть цветы?

Она отвела взгляд куда-то в сторону, поразмыслила.

– Да нет, не думаю.

– Стало быть, это большая редкость! – хмыкнул я. – А почему именно ивы?

– Ты напоминаешь мне иву, – тут же ответила она. – Сильный, с цепкими корнями и скрытный. Когда налетает буря, ты легко поддаешься ее порывам, но сдвигаешься не дальше, чем сам того хочешь.

Я вскинул руки, словно обороняясь.

– Хватит с меня добрых слов! – запротестовал я. – Ты стремишься подчинить меня своей воле, но нет, не выйдет! Твоя лесть для меня не более чем ветер!

Она некоторое время смотрела на меня, как бы желая удостовериться, что я все сказал.

– И ива, более чем какое бы то ни было дерево, – добавила она, изогнув в улыбке свои изящные губы, – движется по воле ветра!

Звезды говорили мне, что прошло пять часов. Но мне казалось, будто время, до тех пор как мы пришли к «Дубовому веслу», где она жила в Имре, пролетело как один миг. В дверях наступил момент, показавшийся мне часом, когда я думал ее поцеловать. По дороге, пока мы шли и болтали, эта мысль искушала меня раз десять: когда мы остановились на Каменном мосту, полюбоваться рекой в лунном свете, под липой в одном из парков Имре…

Каждый раз я чувствовал, как между нами нарастает какое-то напряжение, почти физически осязаемое. Когда она искоса поглядывала на меня со своей загадочной улыбкой, когда склоняла голову набок, когда разворачивалась ко мне лицом, мне каждый раз казалось, будто она надеется, что я сделаю… что-нибудь. Обовью ее рукой? Поцелую? Ну откуда мне было знать? Разве можно знать наверняка в таком деле?

Я и не знал. И потому воспротивился ее притяжению. Я не хотел заходить чересчур далеко, не хотел оскорбить ее или поставить себя в неловкое положение. И к тому же предупреждение Деоха вселило в меня неуверенность. Кто знает, вдруг то, что я чувствую, – не более чем природное обаяние Денны, ее шарм.

Как и все юнцы моего возраста, я был круглым дураком, когда речь шла о женщинах. Разница между мною и остальными состояла в том, что я болезненно сознавал свое невежество, в то время как прочие, тот же Симмон, просто тыкались наугад, выставляя себя на посмешище со своими неуклюжими заигрываниями. Я же не мог представить себе ничего хуже, чем повести себя с Денной как-нибудь не так, чтоб она потом смеялась над моими потугами. Больше всего на свете ненавижу делать что-нибудь плохо.

И потому я простился с ней и проводил ее взглядом, когда она скрылась в дверях черного хода «Дубового весла». Я перевел дух и с трудом удержался, чтобы не расхохотаться или не запрыгать. Я был так полон ею, запахом ветра в ее волосах, звуком ее голоса, тем, как лунный свет отбрасывает тени на ее лицо…

Потом мои ноги мало-помалу опустились на землю. И, не успев сделать и шести шагов, я сдулся, как парус, когда ветер уляжется. Я брел назад через город, мимо спящих домов и темных трактиров, и на протяжении трех кратких вздохов колебался от восторга до сомнения и обратно.

Я же все испортил! Все, что я говорил, все, что казалось мне таким остроумным, было на самом деле самыми ужасными глупостями, какие только можно вообразить. И вот она вернулась домой и вздохнула с облегчением, что наконец-то от меня избавилась.

Но она же улыбалась! Смеялась!

Нет, она не вспомнила нашего первого знакомства по дороге из Тарбеана. Я не мог произвести на нее такого уж большого впечатления.

«Укради меня», – сказала она.

Надо было быть посмелей и все-таки поцеловать ее напоследок. Нет, надо было быть осмотрительней. Я слишком много болтал. Я совсем ничего не сказал…

Глава 63 Гулять и болтать

Вилем с Симмоном уже наполовину доели свой обед, когда я появился на нашем обычном месте во дворе.

– Прошу прощения, – сказал я, ставя лютню на мостовую возле скамьи, – пришлось задержаться, я торговался.

Я ходил на тот берег, покупать драхму живого серебра и мешочек морской соли. Морская соль обошлась недешево, но я в кои-то веки не считался с расходами. Если удача мне улыбнется, я скоро продвинусь в фактной, а значит, и моим денежным неурядицам придет конец.

Придя за покупками в Имре я, помимо всего прочего, чисто случайно прошел мимо трактира, где остановилась Денна, однако ее не было ни там, ни в «Эолиане», ни в парке, где мы присели поболтать вчера вечером. Но все равно, настроение у меня было прекрасное.

Я положил футляр с лютней на бок и открыл его, чтобы новые струны погрелись на солнышке и получше растянулись. Потом уселся на каменную скамью у столба рядом с друзьями.