Имя ветра

– А-а, так вот это-то и есть большая тайна! – с горечью ответил Шем, прихлебывая из бутылки. – Как мине говорили, он там, значить, фундамент вырыл, камни вытащил и отыскал каменную каморку, со всех сторон запечатанную. И велел, чтобы, значить, никто об этом ни гу-гу, дескать, буить всем большой сурприз на свадьбу.

– Клад какой-то? – спросил я.

– Не-а, эт не деньги! – Шем помотал головой. – Уж про денежки-то Маутен молчать бы не стал бы. Это, верно, така штука… така штука… – он похлопал губами, подыскивая нужное слово, – ну, вот как зовуть чегой-то старинное, что, значить, богатеи на полки ставють и перед дружбанами своими хвастають?

Я беспомощно пожал плечами.

– Реликвия? – подсказала Денна.

Шем потер пальцем нос и указал на Денну:

– Во-во-во! Лериквия! Редкостная штуковина, чтобы перед людями похвастаться. Похвастаться-то он любить, Маутен-то.

– И так никто и не знал, чтой-то было? – спросил я.

Шем кивнул:

– Всего несколько человек знали. Маутен, брат егойный, сыновья двое, ну и жона, наверно. И уж так-то они этой ихней великой тайной перед людями кичились, полгода где-то, уж так кичились, что твои пископы!

Вся история представала в новом свете. Придется все-таки вернуться на хутор и все там разглядеть…

– А вы тута никого не видали сёдни? – спросила Денна. – А то мы дядьку мово ищем.

Шем покачал головой:

– Не имел такова мово удовольствия.

– А то я уж так беспокоюсь, так беспокоюсь! – настаивала Денна.

– Ну, лапушка, уж табе-то я бы врать не стал бы! – сказал свинопас. – Тем боле, у тя есть причины беспокоиться, раз он тута один по лесам бродить.

– А чего тута, дурные люди шастають? – спросил я.

– Да не, не в том смысле, – ответил он. – Я сюда и сам-то тока раз в году спускаюсь, восени. Оно того стоить, тут хрюшкам корму много, но… Тута чего-то странное творится, в лесах тутошних. Особенно вон тама, к северу.

Он взглянул на Денну и опустил глаза, явно не зная, стоит ли об этом распространяться.

Поскольку это было именно то, что мне требовалось, я пренебрежительно отмахнулся от его слов, надеясь его раздразнить:

– Ой, Шем, ладно табе, неча нам тут сказки-то рассказывать!

Шем нахмурился.

– Позапрошлой ночью я встал, чтобы, значить… – он запнулся, покосился на Денну, – дела свои справить, и увидел огни, вон тама, к северу. Синее пламя, высокое-превысокое. Словно будто бы костер праздничный, тока сразу вдруг. – Он щелкнул пальцами. – А потом раз – и ничего. И так три раза. У мине аж мороз по спине подрал!

– Позапрошлой ночью? – переспросил я. Свадьба-то вчера была…

– Ну я ж говорю, позапрошлой! – сказал Шем. – Я как увидал, сразу на юг двинулся. Неохота мине иметь дело с тем, чего там по ночам синим пламенем полыхаить.

– Нет, Шем, неужто и впрямь синим пламенем?

– Хто я тебе, руэ брехливый, что наплетут с три короба, чтобы запугать да пенни повыманить? – ответил он, явно рассерженный. – Я тута всю жизнь живу, в холмах этих. Там, к северу, в скалах шось водится, эт всякий знает. Не зря люди оттудова подальше-то держуться.

– А что, там и хуторов нету? – спросил я.

– Да каки тебе в скалах хутора, чо там, камни, што ль, выращивать? – с жаром сказал он. – Ты чо думаешь, я свечки иль костра не отличу, когда увижу? Синий он был, огонь этот, я тебе отвечаю. Аж стеной стоял, вот так вота, – и он широко взмахнул руками. – Как када спиртягой в огонь плеснешь.

Я решил оставить эту тему и свернул разговор на другое. Вскоре Шем глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

– Ну усе, – сказал он, – хрюшки тута усе начисто повыели.

Он подобрал свой посох и потряс им, так что грубый колокольчик издал резкий, лязгающий звон. Свиньи послушно сбежались к нему со всех сторон.

– Гей, хрюши! – крикнул он. – Хрюша-хрюша-хрюша! Пошли дальше!

Я завернул остатки жареной поросятины в мешковину, а Денна несколько раз сходила к ручью за водой и залила костер. К тому времени как мы управились, Шем уже собрал своих свиней. Их было больше, чем я думал. Больше двух десятков взрослых маток плюс поросята и при них хряк с седой, колючей щетиной. Свинопас махнул нам рукой и без лишних слов тронулся в путь. Колокольчик на посохе позвякивал на ходу, следом нестройной толпой тянулись свиньи.

– Не очень-то ты ловко с ним разговаривал, – заметила Денна.

– Ну, мне надо было немного поднажать, – сказал я. – Суеверные люди не любят распространяться о том, чего боятся. Еще чуть-чуть – и он бы заткнулся совсем, а мне надо было знать, что такое он видел в лесу.

– Я могла бы из него это вытянуть, – сказала она. – Побольше меда подпустить, и все такое.

– Ты, пожалуй, могла бы, – согласился я, вскидывая на плечо котомку. – Но ты же вроде говорила, что не умеешь разговаривать по-деревенски.

– У меня хорошее ухо, – сказала она, безразлично пожав плечами. – Я быстро перенимаю такие вещи.

– Да уж, удивила ты мине… – Я сплюнул. – Черт, теперь целый оборот от этого говора не избавишься! Все равно как хрящик в зубе застрял.

Денна уныло окинула взглядом местность вокруг:

– Ну что, пошли снова бродить по кустам? Поищем моего покровителя и заодно ответы на твои вопросы.

– Да нет, смысла нет, на самом деле, – сказал я.